ПЕНИЕ МАТОК

Мисочки засеваются с интервалами. — 
Как выглядит в натуре «война маток». — 
Матки — пленницы пчел. — Против течения. — 
Человек не может ждать милостей от природы. — 
Почему с роем уходит старая матка.

Едва матка засеяла мисочку, пчелы отстраивают ее, превращая в маточник, вокруг которого, как только в нем вылупится личинка, собираются группы беспрерывно сменяющихся, всегда многочисленных кормилиц.

Сколько бы мисочек ни было заложено в семье, матка обычно не засевает их сразу одну за другой: у темных пчел средней полосы СССР мисочки засеваются, как правило, через день, через два, через три. Благодаря этому матки выходят из маточников не все одновременно, а с перерывами.

Для того чтоб убедиться в целесообразности этого приспособления, следует внимательнее присмотреться к тому, что происходит в семье, из которой ушел рой.

В улье сразу стало заметно просторнее. До того как из маточника, запечатанного первым, выйдет новая матка, осталось еще несколько дней, и похоже, что в поредевшей семье все ожидает этого важного часа.

На восьмой день после запечатания первого роевого маточника рождается молодая матка. Она прогрызает остатки кокона под крышкой своего воскового дома и, отбросив круглую крышечку, выходит.

После ее появления дальнейшая судьба семьи становится ясной.

Молодая матка, обегая соты, начинает «тюкать», как бы оповещая семью о своем рождении (это и есть тот голос, которому подражает ночная бабочка «мертвая голова» и от звука которого, как завороженные, замирают пчелы).

Еще не вышедшие из других маточников, матки приглушенным «кваканием» отвечают на звонкое пение своей старшей сестры.

Если роевое настроение семьи исчерпано с уходом первого роя («первака»), пчелы при участии молодой матки уничтожают все остальные «запасные» маточники.

Уже говорилось, что личинка матки не полностью одевается в кокон, оставляя открытыми последние кольца тела. Сейчас время сказать о том, к чему это приводит.

Пчелиное жало не может проколоть прочную рубашку кокона, и оставленные незащищенными кольца как раз и представляют «ахиллесову пяту» зреющей матки, ее уязвимое место. Именно сюда и вонзаются жала, когда семья ликвидирует лишние маточники, прогрызая их сбоку.

Описанная особенность маточного кокона представляет пример тонкого биологического приспособления, явно направленного на благо только семьи и вида в целом.

Те из биологов, которые наблюдали природу сквозь кривые очки своих ошибочных теорий, увидели в уничтожении лишних маток внутривидовую борьбу. С тем же основанием можно, конечно, и в опавших с дерева цветках или заложенных растением и впоследствии уснувших и сброшенных почках обнаружить не свидетельство относительной целесообразности или гибкой приспособленности к условиям, не свидетельство подвижной слаженности процессов жизни, а «борьбу» между органами одного организма.

Герой чеховского рассказа «В усадьбе» Павел Ильич Рашевич сам себя называл, как известно, «неисправимым дарвинистом» на том лишь основании, что для него «такие слова, как порода, аристократизм, благородная кровь, не пустые звуки». С таким же правом могут называть себя дарвинистами те биологи, которые в ликвидации лишних маток видят «войну маток», представляющую, по их мнению, «отбор наиболее сильных и злых» и т. п.

Совершенно ясно, что если бы в природе мог сложиться такой путь отбора маток, наиболее достойных для продолжения рода, то маточники должны бы засеваться все одновременно и матки должны бы выходить все сразу или, по крайней мере, группами, с тем чтобы в сражении слабейшим погибнуть, а наиболее достойной сохраниться во славу внутривидовой борьбы и конкуренции как «основы совершенствования видов».

«Война маток» — это вообще домысел.

Никакого сражения, никакого состязания в силе здесь нет и в помине.

Натуралист, который, кстати сказать, сам был искренне убежден, что две встретившиеся в улье матки сражаются насмерть, так описывал это явление: матки «становятся в такую позицию, что выпусти они жало, и каждая из них получит одновременно смертельный удар... Но через секунду, охваченные не покидающим их страхом, воины-женщины разбегаются вне себя в разные стороны. Встретившись вскоре после того, они снова разбегаются, если смерть их обеих грозит будущности их народа».

Приведенное описание сделано действительно с мастерской точностью. Но о чем оно говорит?

Одна матка в конце концов зажаливает другую насмерть. Это верно. Но можно ли называть войной, можно ли воспринимать как сражение схватку, в которой обе стороны ведут себя так, как если б они избегали гибели противника. Что здесь похожего на сражение, на войну?

Когда вместе посажены полная сил молодая и изношенная старая матка, гибнет обычно старая. В этом можно видеть определенный биологический смысл.

Дальнейшие исследования бесспорно покажут, что и в том, почему одну молодую неплодную матку зажаливает другая такая же, действует в какой-то форме закон биологической избирательности.

В тех случаях, когда с уходом «первака» роевое настроение не развеялось и семье предстоит повторное роение, запечатанные маточники остаются невредимыми и нетронутыми, и матки поспевают в них в положенный срок. А так как старая матка откладывала яйца в мисочки разновременно, соответствующие интервалы в сроках созревания новых маток дают повторным роям время уйти.

Если погода или другие обстоятельства мешают выходу второго роя («вторака») во главе с новой маткой и вторая, а затем и третья и последующие ее молодые сестры созревают и делают попытки выйти из своих маточников, пчелы принимают меры, чтобы отсрочить их появление.

Ожидающая ухода «вторака» молодая матка продолжает бегать по сотам, звонко «тюкая» и как бы предупреждая глухо «квакающих» ей в ответ из запечатанных маточников сестер, что она еще здесь, что рой еще не ушел. А когда созревшие матки пробуют все же вскрывать изнутри свои маточники, рабочие пчелы препятствуют их выходу.

Этих маток, перезревающих в своих маточниках, пчелы не только оберегают, но могут и подкармливать, для чего достаточно ввести хоботок в отверстие, проделанное в крышке.

Все это продолжается до тех пор, пока второй рой не оставит улья, открыв новой матке возможность мирно выйти на свет.

Хотя часто с роем уходит и несколько маток сразу, описанные детали нормально протекающего процесса роения явно выглядят так, как если бы все было построено для того, чтобы предупредить встречу молодых маток, у которых так развит инстинкт взаимной нетерпимости.

С первым роем уходит старая, плодная матка.

Уходящие с последующим роем неплодные матки легче на подъем, так как их не обременяет еще груз яиц. Поэтому и рои «втораки» и «третьяки» собираются дальше от улья, выше на деревьях, очень недолго остаются свившимися, быстро слетают с места. Все повторные рои значительно меньше «первака» и несравненно подвижнее его. Они и улетают, как замечено, значительно дальше.

Каждый рой уводит из улья примерно половину пчел, и если роение продолжается после ухода «вторака», семья может совсем изроиться.

Совершенно очевидно, что в роении пчел проявляется инстинкт продолжения вида. Если бы пчелиные семьи не роились, их вид угас бы и исчез с лица земли.

Но в таком случае не безнадежна ли борьба пчеловодов с роением? Не является ли она близоруким покушением на основные законы жизни живого? Не получится ли, что победа над роением, если б она оказалась возможной, приведет к полной гибели пчел как вида, к их быстрому вымиранию.

Нет! Все эти опасения безосновательны и напрасны.

Способы искусственного роения давно известны пчеловодам, которые простым делением гнезд и рассортировкой летных пчел успешно получают из одной семьи две, три, а если надо, и больше. После этого каждая часть снова может определенное время спокойно расти и развиваться.

В этом смысле опытные пчеловоды научились неплохо подражать природе.

Но одно подражание природе еще не есть управление ею.

Уже давно наблюдатели пчел заметили, что многие семьи и их потомство более склонны роиться, а другие богаче медом, так что даже можно различать роящихся и медистых пчел.

К этому старому наблюдению теперь добавлено немало новых.

Так, практики давно утверждают, что семьи с матками из свищевых, то-есть не роевых, маточников или с матками позднего осеннего вывода при прочих равных условиях менее ройливы. Практики утверждают также, что из засева более старых маток выводятся матки, образующие при прочих равных условиях более ройливые семьи. Опираясь на эти наблюдения, наши лучшие мастера пчеловодства давно научились жестким отбором и направляемым развитием ослаблять естественную склонность пчел к роению.

«Пчеловод не может брать на племя то, что ему дает слепая природа. Он обязан создавать то, что отвечает его хозяйственным нуждам!» — говорил талантливый орловский пасечник П. Л. Снежневский, переводя на язык пчеловодов знаменитый мичуринский лозунг: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача».

П. Л. Снежневский не только правильно понимал и формулировал задачи, но умел и решать их. Направленный отбор помог ему сформировать большую пасеку из нероящихся семей, которые он в течение многих лет делил только сам, только так и тогда, когда это ему требовалось.

Русские пчеловоды-селекционеры вписали замечательные страницы в историю управления природой пчел.

Однако только новое понимание происхождения ройливости, подсказываемое мичуринской теорией, открывает пути к сознательному научному решению задачи, к окончательному обузданию роевой стихии на пасеках.

В бесконечном числе фактов, которые характеризуют ройливость, единичное и особенное скрывает и маскирует проявляющееся здесь действие всеобщих законов природы живого.

Следует поэтому с особым вниманием рассмотреть разные стороны роения как особой формы, в которой у пчел осуществляется размножение семей.

В природе размножение обычно связано со скрещиванием.

Размножение пчел тоже подчиняется закону о необходимом время от времени скрещивании между отдельными особями, которое является широко распространенным законом живой природы.

При половом процессе, при процессе оплодотворения «различающиеся половые клетки или их ядра, объединяющиеся в одной клетке, в одном ядре, создают биологическую противоречивость единого живого тела. Этим путем, — пишет Т. Д. Лысенко, — создается источник жизненности оплодотворенной яйцеклетки, ее превращения в зародыш, в организм».

Половую форму воспроизведения мы видим и в пчелиной семье, матка которой спаривается с трутнем. Этот момент и является залогом жизни — роста и развития в рамках пчелиной семьи. Размножение же пчелиных семей осуществляется только бесполым путем. Пчелиная семья как биологическая цельность способна только делиться, то-есть способна только к вегетативному размножению «почкованием», точнее — «саморассевающимися отводками».

Но длительное вегетативное, бесполое, размножение, как известно из биологии, раньше или позже с необходимостью приводит к угасанию жизненности.

Каким же образом предотвращается оно в пчелиной семье?

По этому вопросу мичуринская теория дает такое указание: усиление жизненности, ее обновление может итти и не половым, а вегетативным путем. Усвоенные живым телом новые, необычные для него условия внешней среды несут с собой это усиление жизненности.

Растениеводы давно знают о том, какое благотворное влияние на некоторые породы оказывает посев их семян в другой местности, с несколько отличными от старой условиями.

Установлено, в частности, что ячмень или картофель, если их в течение ряда лет возделывать на одном месте, первый — посевом своими семенами, второй — посадкой своих клубней, начинают в конце концов плохо родить. Те же семена, те же клубни на другом поле, иногда даже по соседству, могут принести неплохой урожай, но на старом они уже не годны, на старом требуются уже новые семена.

Биологические преимущества легкой перемены условий жизни растительных и животных организмов с давних пор известны ученым и практикам. Но они оставались необъясненными. Только мичуринское учение открыло в этих фактах проявление общего закона о биологической противоречивости живого тела как источнике его жизненности.

При анализе вопросов узкородственного размножения было обнаружено, что чем с большей необходимостью живое тело уподобляет себе — ассимилирует — отобранные из внешней среды условия своего существования, тем более интенсивно протекает в нем жизненный процесс, тем более жизненно это тело.

Исходя из этого указания, нетрудно понять, что чрезмерно длительное в поколениях или чрезмерно интенсивное усвоение условий внешней среды в конце концов может привести к тому, что организм слишком сживется с ними. Внешняя среда перестает в должной мере питать организм теми условиями жизни, которые могут создавать биологическую противоречивость живого тела, являющуюся источником его силы, его, как говорят философы, самодвижения.

В этом законе и можно видеть объяснение одной из важных причин ройливости.

Роение пчел, если рассматривать его в общем плане, есть, между прочим, иначе говоря, «скрещивание с несколько разнящимися условиями», которое, в конечном счете, повышает жизненность семьи в целом.

В зависимости от многих влияющих на него факторов оно имеет место то реже, то чаще, причем в числе условий, определяющих его регулярность и частоту, одним из важнейших является, видимо, состояние матки.

Нельзя забывать, что вес яиц, которые матка откладывает летом за месяц, иногда в тридцать, сорок и больше раз превышает ее собственный вес. Если бы сложить в один ряд полуторамиллиметровые яички, отложенные маткой за летние сутки, получилась бы сплошная нить в два-три метра длиной. В разгар яйцекладки яйцо в течение многих суток подряд беспрерывно «каплет» из матки. При малейшем заторе она начинает ронять яйца. Это нередко можно наблюдать, в частности, в однорамочном стеклянном улье, где матке нехватает места для червления.

Если сопоставить вес яиц, откладываемых маткой за день, с количеством полученного ею корма, можно прийти к выводу, что яйца производятся в прямом смысле слова за счет корма, получаемого от пчел.

Нужно ли говорить о том, что такая чудовищная плодовитость возможна только при исключительно интенсивном обмене веществ.

Но чем интенсивнее вступает живое тело в единство с условиями жизни, чем с большей интенсивностью оно уподобляет себе необходимые условия внешней среды, тем быстрее сглаживается, стирается его биологическая противоречивость.

Если к тому же верно, что матка спаривается, как правило, только однажды, оплодотворяясь при этом навсегда, то степень противоречивости, степень жизненности оплодотворенных яйцеклеток, в данном случае яиц, откладываемых маткой, чем дальше, тем быстрее угасает и сокращается.

Что из этого может следовать?

Живое тело продолжает оставаться жизненным до тех пор, пока существует его противоречивость. По мере того как она изживается, сглаживается, по мере того как угасает процесс ассимиляции — диссимиляции, жизненность тела иссякает, живое тело стареет.

Эти общие теоретические положения определенно помогают разобраться и в вопросе о жизненности пчелиной семьи.

Возможные последствия угасания жизненности пчелиной семьи отводятся, предупреждаются переходом в другую местность, легкой переменой условий, «скрещиванием с несколько отличными условиями».

Надо иметь в виду, что переход в другую местность всегда является раньше всего «сменой пастбища».

В одной небольшой семье были помечены индивидуальными номерами сорок летных пчел. Ботанический анализ пыльцы снимавшихся с них обножек позволил установить видовой состав растений, с которых сборщицы брали корм. Но вот эту семью увезли за восемь километров и попробовали на новом месте проверить обножки тех же меченых сборщиц. Оказалось, что из них только восемь летали здесь на те же растения, что и на старом месте. Остальные изменили своим цветкам и переключились на другие виды. Одна пчела, посещавшая прежде шиповник, стала собирать взяток с боярышника, другая с боярышника перешла на ястребинку, третья с ястребинки перебралась на одуванчик, четвертая — с одуванчика на ежевику... Нет нужды говорить о том, что и растения в новой местности были несколько иными.

Смена места гнездования оказывается, таким образом, сменой пастбища, заменой уподобленных себе условий внешней среды новыми.

Можно, таким образом, думать, что не случайно хорошие пчеловоды держат маток не больше двух лет: от старых, жизненно изношенных маток выводились бы матки, образующие более ройливые семьи. И понятно почему: таким семьям особенно требовалось бы обновляющее влияние сменяемых при перемене места условий. Не случайно же семьи с молодыми матками первого года жизни меньше роятся: импульс жизненности в них еще силен. Не случайно и рой «вторак» легче, подвижнее, дальше улетает; семья, отпускающая второй рой, очевидно, и острее нуждается в смене условий и, видимо, нуждается в смене условий более резкой. Не случайно в то же время чужие, залетные рои иногда по нескольку лет живут на пасеках без роерия. Не случайно на пасеках, завезенных в новый район, в новые условия, где жизнедеятельность пчел повышается, они дают в первые годы на новоселье медосборы в массе более высокие, чем средние сборы местных пчел.

А разве не о том же говорит тот факт, что роящаяся семья оставляет в старом гнезде молодую, только что родившуюся матку (хотя это, может быть, целесообразно и в других отношениях)?

И разве не подкрепляется все сказанное тем обстоятельством, что с роем уходит именно старая матка, уже второй, а то и третий год живущая в улье, где она успела отложить тысяч сто-двести яиц и больше?

На практике каждый случай роения бесспорно связан с косвенными воздействиями всевозможных внешних условий, в первую очередь, очевидно, погодных, кормовых и т. д. Это обстоятельство всегда скрадывало значение до сих пор остававшегося, по существу, неизвестным и потому не учитывавшегося условия — степени жизненности. Обратив внимание биологов на эту сторону природы живого, академик Т. Д. Лысенко дал возможность открыть новую страницу и в истории изучения природы ройливости пчел, указав, в чем можно видеть искру, зажигающую роевой пожар, указав, где следует искать начало всей цепи событий, развертывающихся в роящейся семье.

Но если закономерность явления установлена правильно, путь управления им можно считать найденным.

Не исключено, что даже просто подстановка в гнездо уже запечатанного чужого трутневого расплода окажется достаточной, чтоб, подготовляя таким образом неродственное оплодотворение молодых пчелиных маток, сохранять на высоком уровне жизненность, а значит и снижать ройливость семьи.

Когда же в дополнение к этому будет достаточно освоена техника проведения надежно контролируемых и просто осуществляемых спариваний маток и трутней (уже говорилось, что в этом и заключается одна из главных причин отсутствия культурных пород пчелы), пасечники забудут о том, что такое стихийное роение. И тогда пчелиные семьи перестанут вопреки воле человека отделять рои, уносящиеся с пасек, как зонтики семянок с созревших головок одуванчика.