ПРОШЛОЕ В НАСТОЯЩЕМ

Охота на пчел - очень древнее занятие. Тем не менее оно сохранилось и поныне в некоторых странах. И что удивительно: этим занимаются иной раз ни ради развлечения, ни ради спорта или отдыха. Иногда это способ существования целых племен. Вот несколько отрывков из книги И. Халифмана «Пчелы».

Опасная охота

В современном Тибете охота на пчел предприятие поистине отчаянное, опаснее, чем охота на самых ядовитых змей или самых кровожадных хищников, как пантера или тигр. Тибетцы в прошлом пчел не водили: это строго запрещалось религиозными законами. Но те же законы не препятствовали ни употреблять в пищу покупной мед, ни охотиться на пчел и продавать добытый охотой мед. Поэтому тибетцы уступали собранный на охоте мед соседям-непальцам, а затем у них же по недорогой цене приобретали его и, таким образом, не беря греха на душу, обходили закон и получали возможность лакомиться медом.

Не будем, однако, вдаваться в хитросплетенные лабиринты религиозных дозволений и запретов, касающихся меда, который очень дорого ценится тибетцами.

Это неудивительно, если вспомнить, как он им достается.

В Тибете дикие пчелы гнездятся чаще всего в углублениях скал и среди горных камней. Наиболее богатые медом и воском гнезда находятся, естественно, в местах, доступных разве что птицам. Пчелиные гнезда на пологих склонах и даже в стене отвесных скал, к которым можно добраться снизу с помощью лестниц, не дают богатой добычи. По мнению тибетских охотников, пчелы предпочитают селиться в стенах глубоких ущелий, достаточно глубоко над дном пропасти, да еще в местах, прикрытых выступом, так что сверху их и не увидеть.

Именно эти самой природой замаскированные, неприступные гнезда и составляют наиболее заманчивый улов для охотников. По хорошо укрепленным гибким бамбуковым лестницам они спускаются на глубину в сорок - пятьдесят - восемьдесят метров и повисают над пропастью. Более длинные лестницы из бамбука уже не совсем надежны. Дежурящие недалеко от края пропасти подручные охотника постепенно травят, отпускают концы веревок, привязаных к поясам. Вися на самодельных лестницах, придерживаемые самодельными веревками, охотники подтягиваются к летку гнезда, раздувают огонь в пучке мха и травы, чтобы отгонять пчел, срезают ножом соты, накладывают их в доставленную сверху на веревке деревянную посудину - глиняная здесь не подходит. По новому сигналу, подаваемому снизу, подручные выбирают груз наверх и спускают, если надо, другую пустую бадейку. Одни из подручных, лежа на самом краю пропасти, следят за сигналами. Они подаются руками - голоса здесь не услышать: на дне ущелья ревет, ворочая камни, бешеная горная река Кози.

«Медовая цивилизация»

Рассказ географов о том, как охотятся на пчел тибетцы, был опубликован незадолго перед тем, как этнографы обнаружили в Южной Америке племя гваяков.

Описавший жизнь этого племени французский ученый профессор Веллард был не только первым белым человеком, но и вообще первым чужеземцем, который перешагнул границу, отделявшую гваяков от всего мира.

До Велларда не было известно почти ничего достоверно об этих племенах обитателей дикого леса в глубине парагвайских Кордильер, куда они бежали от встреч с колонизаторами Южной Америки. Здесь гваяки сохранили нетронутой цивилизацию чуть ли не каменного века, донеся до наших дней уклад жизни, который уже, видимо, нигде больше на земле не существует. Наиболее удивительным - и для многих самым неожиданным - в открытиях Велларда оказалось то, что основным источником существования племени была охота на пчел.

Кочевые орды гваяков, каждая из нескольких сот человек, не строят даже временных жилищ, не владеют искусством выращивания растений, не делают никаких запасов пищи. Гваяки не знают одежды. Джунгли, где они скрывались от белых людей и находили приют во время непогоды, не слишком богаты съедобными растениями. Зато здесь много ос и безжальных американских пчел, гнезда которых поставляют племени и средства питания и, что не менее важно, воск, широко используемый при изготовлении предметов обихода. Основную массу воска гваяки расходуют на отделку оружия (лук, стрелы, копья) и немногих предметов домашней утвари («котлы», в которых плавят воск, и сосуды для переноски и хранения меда). Котлы лепят из глины, смешанной с воском, их не обжигают, но хорошо просушивают, после чего в них удается на слабом огне плавить соты, вытапливать воск. Деревянные лук, стрелы, копья наващиваются, наващиваются также и плетенные из растительных волокон канаты длиной до десяти метров. Из волокон древесного луба плетутся корзины. В таких залитых воском плетенках переносят и хранят мед. Орудиями труда гваяков служат, во-первых, грубо отесанный каменный топор: им они вскрывают дуплистые стволы с гнездами; во-вторых, связанная и сплетенная из пальмовых волокон щетка: ею мед перекладывается из сотов; и, наконец, пустая скорлупа крупных орехов Онодонте: в нее сливают мед.

Охота на пчел, то есть поиски, выслеживание и ограбление пчелиных гнезд, - единственный промысел гваяков, для которого они изготовляют орудия. Поэтому-то Веллард и охарактеризовал открытый им уклад жизни как «Медовую цивилизацию». Так и озаглавлена его книга.

Меченые воришки

У некоторых индейских племен в Северной Америке охотники, чтобы выследить пчелиное гнездо, берут плоский камень и насыпают на него широкое кольцо из ярко-белого, хорошо истолченного мела. В центре кольца на камень намазывается мед. Получается настоящая кормушка-приманка, да еще с хорошо различимыми зрительными ориентирами. Пчелы прилетают к камню на запах меда и принимаются его сосать. При этом они густо опудриваются мелом, так что за их обратным полетом легче проследить.

Охотники выслеживают пчел не только на цветущих деревьях, кустарниках, разнотравье или на медовых приманках, но также и на водопое. Пока пчела берет воду, ей тихонько повязывают заднюю ножку шерстинкой, по возможности достаточно длинной, чтобы за полетом меченой таким образом пчелы можно было проследить даже в пасмурный день. В солнечную погоду летящие пчелы хорошо видны по отблеску крыльев в просветах между деревьями.

Напомним, что кроме направления полета важно наметить, как скоро возвращается пчела к месту взятка. Это помогает определить, далеко ли находится гнездо.

Живой пчелокомпас

Проследить в лесу среди деревьев полет пчелы к гнезду непросто, так как пчела летит по прямой и очень быстро, человек даже по ровному месту, не всегда за ней поспевает. Не зря так ценится помощь, которую оказывает охотникам за пчелами в странах африканского континента одна местная птица - дальний родич нашего зеленого дятла. Птица эта известна под названием медовой кукушки, пчелокомпаса, или по-ученому, индикатора, что значит - указчик.

Определено двенадцать видов указчика - десять обитают в Африке и только два - в Южной Азии.

Первым обратил внимание на удивительные нравы черношеего индикатора - это произошло еще в XVI веке - миссионер доминиканец Хоао дос Сантос, заметивший в мозамбикском селении, где он жил, птицу, которая впархивала в окно, подлетала к алтарю и склевывала здесь восковые свечи.

После дос Сантоса разные виды индикаторов описывались многими натуралистами. Их совместными трудами установлено, в частности, что индикатор не собирается в стаи, живет в одиночку и подобно нашей кукушке откладывает яйца в гнезда чужих птиц, которые воспитываю; подкидышей. Описано много интересных особенностей биологии этой птицы, но до сих пор не ясно, кто первым обратил внимание на ее летные повадки, остроумно используемые африканскими охотниками за медом.

Черношеий индикатор, почуяв воздушную пчелиную дорогу, по которой сборщицы возвращаются в гнездо, принимается громко петь - трещать. В это время птица сидит обычно на нижних ветвях дерева и перебирает крыльями, демонстрируя броские - полосатые и яркие - участки оперения. Трель птицы очень характерна: она записана как «шарр-шеррр-шарр». Завидев человека, указчик снимается с места и на небольшой высоте перелетает на другое дерево, продолжая на лету свою песню. Охотники рассказывают, что индикатор, летя, оглядывается, как бы проверяет, следует ли за ним человек. Другие птицы не летят за индикатором, и сигналы, зовущие охотника, подаются, похоже, именно для него, как если бы птица, оказывая эту услугу, знала, что будет в конце концов вознаграждена.

Охотники так и поступают. Обычаи и верования местных народов не только запрещают причинять зло идикатору, но обязывают подкармливать птицу воском по дороге, а часть сотов оставлять в гнезде, найденном с ее помощью.

Открытые в поведении птицы черты, которые, кажется, специально предназначены, чтобы уточнять дорогу к пчелиному гнезду, дали повод говорить о симбиозе индикатора с человеком. Это, может быть, единственный пока случай, когда у неодомашненного животного обнаружены инстинкты, так удивительно похожие на приспособленность к потребностям человека.

В самом деле, если только индикатор привел охотника не к улью на пасеке (это случается), а действительно к гнезду диких пчел, то птица терпеливо сидит на соседнем дереве, пока человек выкурит их дымом тлеющей травы, соберет мед и, оставив птице соты, уйдет. Тогда-то индикатор спокойно принимается поедать оставленный корм.