МАСТЕРСКИЕ ПЧЕЛОВОДНЫХ ПРИНАДЛЕЖНОСТЕЙ

ЛОМАКИН

В истории русского пчеловодства особое, ему одному принадлежащее место занял Владимир Иванович Ломакин (1859—1906) — выдающийся изобретатель и конструктор. С его именем связано создание технической базы рамочного пчеловодства и оснащение его новейшими механизмами, уровень которых был не ниже лучших мировых образцов. Еще при жизни Ломакина называли русским Рутом, подчеркивая этим его значение в техническом перевооружении отечественного пчеловодства.

Работал он в основном в двух важнейших областях — изобретении вальцов и производстве вощины, хотя сделал очень много других ценных изобретений и усовершенствований.

«Ломакинские» вальцы, «ломакинская» вощина, «ломакинская» медогонка — это целая эпоха в развитии отечественного пчеловодства и перестройке его на основе технических достижений. Известен он и как превосходный пчеловод-практик.

Трудовая биография этого талантливого самородка связана с Харьковским земледельческим училищем, где он увлекся конструированием всевозможных приборов и машин, сумел изобрести оригинальный барометр, даже подводную лодку, которая получила одобрение морского министерства. В стенах скромного сельскохозяйственного учебного заведения раскрылась неиссякаемая страсть Ломакина к новому, стремление создавать лучшее, оригинальное, необходимое.

Близко соприкасаясь с различными отраслями сельского хозяйства, он неожиданно и очень сильно увлекся пчеловодством. Как раз в это время идеи рационального пчеловодства проникали в крестьянские массы и учительскую среду.

Будучи пытливым и наблюдательным человеком, Ломакин не мог не заметить причин, которые мешали развитию пчеловодства. Его, в частности, не могли удовлетворить имевшиеся тогда многочисленные конструкции ульев. А ведь улей — самая важная вещь в пчеловодстве. Он осуждал страсть начинающих пчеловодов изобретать «мой улей», которыми было наводнено русское пчеловодство, вносить всевозможные изменения и «улучшения» в уже известные. «Чтобы сделать какие-либо удачные видоизменения в известных уже испытанных ульях, нужно в совершенстве знать пчелу и пчеловодство, — писал он, — в особенности душу пчелы, и знать не только теоретически, нужно особенно удачно много лет изучать этот предмет практически».

Ломакин не был в восторге от улья Дадана, в том числе от его «громадной» рамки, хотя этот улей тогда усиленно рекламировали. По словам Ломакина, отличавшегося прямотой суждений, внедрение улья Дадана «неизбежно должно привести пчеловодство России к гибели». Наоборот, с восторгом говорил он о низкой рамке Лангстрота. Небезосновательно указывал, что короткая рамка — изобретение чисто русское, честь и гордость наша. Не американцы выдумали эту рамку, а изобрел ее Прокопович, и намного раньше, чем она появилась в Америке.

После десятилетнего упорного труда Ломакин изготовил улей своей конструкции. Он вертикальный, разъемный, ящичный, как и улей Лангстрота. Сквозной ящик-надставка вмещал 10 рамок высотой 228 мм. Улей можно было расширять неограниченно. Каждую новую надставку он, как и Витвицкий, подставлял под нижнюю. «Обдумывая этот улей, — признавался он, — я имел в виду большие коммерческие пасеки — ульев в 500—1000. Я хотел этим ульем упростить и облегчить уход за пчелами в рамочных ульях, чтобы ими мог работать простой, даже неграмотный пчеловод, чтобы этими ульями можно было работать не рамками, а этажами». Руководствовался он одним из важнейших принципов промышленной технологии, возможным только при такой системе улья. Он был убежден, что составные ульи, хотя давно известные в России и за границей и еще не получившие широкого распространения, имеют большое будущее.

В своих предвидениях Ломакин не ошибся. Однако лучшим из всех считал многонадставочный улей Лангстрота. «Если бы мне пришлось выбирать теперь улей для своей пасеки, — писал он в 1900 году, оценивая рамочное пчеловодство, — я остановился бы на этом улье. Он так строго обдуман и в общем, и во всех своих частях, что представляет одно стройное целое — нет в нем ничего лишнего, не видно ничего не достающего и не замечаешь ничего такого, что можно было бы сделать иначе. Он, нужно полагать, многолетней практикой окончательно выработан и вполне приспособлен к месту, к климату, к взятку, где он применяется, к пчелам, которые в нем живут, к характеру пчеловода, который им работает, к целям, которые преследует пчеловод, к требованиям рынка и т. д. Он прост, легок, прочен, дешев, сподручен».

Эта оценка большого знатока и авторитета не могла остаться незамеченной пчеловодной общественностью России и находила отклик у прогрессивных пчеловодов.

Ломакин смело взялся и за изготовление «орудий» рамочного пчеловодства. Для этого в 1887 году при училище открыл небольшую кустарного типа мастерскую. «Пчеловодством, изготовлением пчеловодных приборов, равно как и изучением разных необходимых для последнего ремесел, — признавался он, — я занялся как самоучка, без чьего бы то ни было руководства и указания. В то же время я не стоял на одном месте, хотя и медленно, все-таки двигался вперед: одно изобретал, другое видоизменял, третье усовершенствовал как в конструкции, так и в работе».

Мастерская расширялась. С каждым годом рос ассортимент изготовляемых пчеловодных «снарядов»: ульи, дымари, маточные клеточки и колпачки, воскотопки, винтово-клиновидные воскопрессы, разборные безбаковые медогонки. Он вырабатывал только те «орудия», которыми работал сам на своей пасеке после долговременной и тщательной проверки в деле. Поэтому они и были доведены им до совершенства.

Мастерская приобрела большую известность; ее продукция рассылалась по всей России. Она считалась лучшей в стране.

Рамочное пчеловодство не могло успешно развиваться без широкого применения вощины — фундамента сота. О выгодности и необходимости внедрения ее в практику говорил в свое время академик А. М. Бутлеров. Хорошо понимал это и Ломакин. Вощину он называл душой рамочного пчеловодства. «Вощина делает пчелу в буквальном смысле домашним животным, — утверждал он, — она — плеть в руках пчеловода, которою он направляет пчел туда, куда ему угодно».

Значение вощины действительно трудно переоценить. Она заставляет пчел строить соты только с пчелиными ячейками, избавляет семьи от выращивания лишних трутней, повышает рабочую энергию пчел и маток, облегчает и ускоряет отстройку сотов, улучшает их качество, дает возможность создать большой сотовый запас, без которого рамочное пчеловодство теряет свои преимущества перед колодным. Вощина — это орудие пчеловода. Как тогда говорили, пчеловод, сэкономивший копейку на вощине, терял рубль на медосборе. Производство вощины считалось важнейшей проблемой.

Вощину изобрел немецкий пчеловод И. Меринг в 1857 году. Это было выдающимся событием. Вощину после ульевой рамки справедливо называли вторым китом, на котором держится рамочное пчеловодство. Оно немыслимо без вощины, как и без рамки.

Меринг изготовил вощину деревянным прессом, на дощечках которых были выгравированы основания пчелиных ячеек. Однако попытки искусственно изготовить соты были предприняты пчеловодами значительно раньше. Деревянным шаблоном, имевшим форму и размер пчелиной ячейки, получали шестигранные восковые чашечки, а потом склеивали их. Это был первый сот, сделанный рукой человека. Естественно, из-за чрезвычайной трудности и несовершенства изобретение не могло войти в практику.

Почти одновременно с Мерингом русский умелец курский крестьянин М. А. Пузанов самостоятельно изготовил деревянный пресс для штамповки вощины. На досках-плитах он нарезал начатки пчелиных ячеек. Действовал пресс по принципу копировального типографского пресса: на одну доску наливали горячий воск и прижимали другой. В 1860 году пресс Пузанова и изготовленная на нем вощина демонстрировались на выставке пчеловодства Вольного экономического общества в Петербурге.

Потом появились гипсовые прессы, замененные впоследствии более совершенными, отлитыми из меди, цинка и, наконец, из типографского сплава.

Всевозможные прессы изготовлял и испытывал В. И. Ломакин. Были ему хорошо известны и различные вафельницы, действовавшие по тому же принципу. Конструировал он их и сам. Малая производительность, ограниченный размер листов, многие технические недостатки получаемой на них вощины — пористость, излишняя толщина, неровности — делали их бесперспективными.

Вафельницы постепенно были оставлены. На смену им пришли вальцы. Сконструировал их известный американский пчелопромышленник А. И. Рут в 1875 году. Вальцы выписывали из-за океана, платили за них большие деньги.

Выписал из Америки вальцы и Ломакин, но оказалось, что ячейки в них малы для нашей среднерусской лесной пчелы.

До изобретения вощины вопрос о величине пчелиной ячейки мог иметь только чисто теоретический интерес. Теперь, когда гнезда устраивались всецело на вощине, размер ячейки приобрел громадную практическую значимость — от этого зависели величина пчелы, ее масса, сила, работоспособность, продолжительность жизни. Пришлось ячейки увеличить, сделать такого же размера, как в естественных сотах. Ломакин нашел в вальцах и другие несовершенства. Семь лет работал он над заморскими вальцами, очень многое добавил своего как по достоинству, так и по внешнему виду.

Сначала гравировку делал вручную, и она, естественно, не могла отличаться особой точностью, потом сконструировал специальную машину, с помощью которой наносил точную гравировку на очень твердых сплавах, в том числе на стали. Изменил конфигурацию валиков. Вальцы приобрели большую надежность. «Теперь, — говорил Ломакин, — я могу их назвать вальцами моей конструкции».

В сентябрьском номере журнала «Русский пчеловодный листок» за 1890 год было напечатано объявление, в котором сообщалось, что В. И. Ломакин изготовляет вальцы для производства вощины с ячейками каких угодно размеров (рис. 31). Короткое, в несколько скупых строк, сообщение не затерялось среди публиковавшихся тогда многочисленных объявлений. Вальцы теперь вырабатывались в России русским умельцем, и уже налажено их серийное производство. Это было знаменательным, поистине историческим событием.

«Еще при жизни Бутлерова, — вспоминал П. Н. Анучин, редактор «Русского пчеловодного листка», — мы добивались сделать вальцы в России. Как покойный Александр Михайлович, так и я, по его просьбе, обращались к лучшим мастерам столицы, однако они отказались от заказа. В. И. Ломакин, не имея тех средств, которыми располагали мы, талантливой настойчивостью достиг устройства хороших вальцов в провинции».

В адрес Харьковского земледельческого училища потекли письма, запросы, заказы пчеловодов и пчеловодных обществ на вальцы. Интерес к рамочному пчеловодству поднялся еще более, возможности для его развития возросли.

Простые по устройству, безотказные в работе, вальцы Ломакина быстро приобрели известность и получили высокую оценку пчеловодов. По своим качествам они не уступали вальцам, изготовленным в Европе и Америке, а стоили на целую треть дешевле.

На Международной пчеловодной выставке в Париже 1890 года ломакинские вальцы произвели впечатление настолько серьезной работы, что никто не мог согласиться с тем, что они были сделаны не на фабрике, а в обычной мастерской. Продуманность и законченность их в частях и в целом, чистота и правильность отделки — все это говорило о распространении у нас вальцов и вощины, широком развитии рамочного пчеловодства. Вальцы, вощина и пчеловодный инвентарь, представленные на выставке, как сообщал Ломакин, «наводили иностранца на предположение, что русский не только может подражать американцам, но и способен к самостоятельной, оригинальной мысли и что для русского пчеловодства уже прошел период рабского подражания и поклонения иностранному авторитету и уже настал другой период, период самостоятельного дальнейшего развития рамочного пчеловодства».

Мастерская В. И. Ломакина изготовляла вальцы для выделки гнездовой и магазинной вощины с обыкновенными, глубокими и углубленными ячейками. На ней они оставляли слово «Ломакин» как личное клеймо и знак высокого качества изделия. В день на вальцах можно изготовить до 300 кг вощины. Общества пчеловодов организовывали вощинные мастерские и снабжали вощиной своих членов. Она широко пошла на пасеки. К самому Ломакину пешком нередко за сотни верст приходили за вощиной крестьяне. Он изготовлял ее пяти сортов: гнездовую тонкую и толстую, пчелиную, трутневую и полутрутневую, хотя предпочтение отдавал тонкой как наиболее экономной и хорошо принимаемой пчелами. Трутневая вощина в основном предназначалась для складывания меда. Пчеловодам открывались большие творческие возможности.

Заказчикам он отсылал вощину в 25-фунтовых ящиках, перекладывая листы пергаментной бумагой. Во все уголки страны шла ломакинская вощина. Делалась она из чистого воска и по качеству была безукоризненной, не уступавшей лучшей американской, а производство вощины в Соединенных Штатах Америки стояло на очень большой высоте. Благодаря плотности она не вытягивалась, не коробилась и не обрывалась, все ячейки отстраивались пригодными для вывода пчел. В невысоких рамках ломакинских и лангстротовских ульев пчелы оттягивали ее не участками, а целиком.

Не просто и не легко достиг Ломакин этих успехов: ведь тонкости и секреты производства вощины американские промышленники, боясь конкуренции, не раскрывали. Особенно много трудностей встретилось при подготовке восковых листов к прокатыванию. Самым распространенным способом считалось обмакивание деревянных дощечек в расплавленный воск и съем готовых листов. Однако восковой лист, полученный с макальной доски, имел неравномерную толщину. Когда его пропускали через вальцы, он съезжал то в одну, то в другую сторону, размер ячеек нарушался. Вощина, изготовленная из таких листов, легко вытягивалась. К тому же в самой массе воска присутствовала вода, которая придавала вощине матовый цвет. Над устранением всех этих недостатков параллельно с усовершенствованием вальцов Ломакин работал много лет и самостоятельно пришел к изготовлению восковых листов с помощью гладких вальцов. Валики на них не имели гравировки, но были слегка заштрихованы, что уменьшало скольжение воскового полотна. Этот новый способ позволил получать вощину тонкую, прозрачную, как стекло, так что через нее можно было читать книгу, с блестящей, будто глянцевой поверхностью, что говорило о ее высшем качестве. Производство вощины довел Ломакин до совершенства.

Вальцы конструировали и другие русские изобретатели. Ивановский пчеловод Е. Ф. Каменев уже в 1888 году экспонировал «вальцовый пресс» на сельскохозяйственных выставках в Кашире и Киеве, отмеченный малой серебряной медалью. По времени изготовления вальцы Каменева считаются первыми в нашей стране.

Ручные вальцы других конструкторов значительно уступали ломакинским. Были созданы и станки для механической гравировки вальцов.

В. И. Ломакин был убежден в промышленном пути развития пчеловодства России со специализацией всех его звеньев, в том числе изготовления вощины. Выработка вощины требовала большого искусства и навыка. Это дело не каждого пчеловода, а специального производства. Фабричное производство вощины, по его расчетам, позволит выпускать продукцию высокого качества, в любом количестве и низкой стоимости. «Домашнее приготовление вощины, — писал он, — не только нежелательное, но и крайне вредное явление; оно отнимает всякую возможность возникновения у нас фабричного или заводского производства искусственной вощины и угрожает надолго оставить нас без хорошей и дешевой вощины». По этому пути как раз и пойдет развитие нашего восковощинного производства.

В. И. Ломакин написал солидную работу о вощине, дал критическую оценку всем известным способам ее приготовления, подробно, в деталях и тонкостях, изложил свою технологию на вальцах своей конструкции, назвал причины, тормозящие это дело в России. Она сразу стала в рабочий строй. Книга — богатый вклад в отечественную и мировую пчеловодную литературу по этому важному предмету. Такие практические полезные и откровенные книги долго не стареют.

Кроме вощины, рамочному пчеловодству необходимо было еще большое количество готовых, свободных сотов. Сохранять их при извлечении меда позволяла медогонка.

Медогонку изобрел чех Ф. Грушка в 1865 году, положив начало новому способу получения меда, не разрушая сотов. Осуществилась вековая мечта пчеловодов. Соты теперь можно использовать повторно и неоднократно. Медогонка — третий кит, на который опиралось рамочное пчеловодство.

В основу действия медогонки положена центробежная сила. Изобретателями предложено много вариантов центробежки — от небольших и простых до самых сложных и многорамочных.

Оригинальную конструкцию двухрамочной портативной медогонки создал и В. И. Ломакин (рис. 32). Особенность ее в том, что она не имела бака. Вместо него две зигзагообразные жестяные кассеты, на ребра которых опирались медовые соты, поэтому они никогда не ломались. По углублениям-зигзагам мед стекал в приемный таз. Шестерни заменены шатуном и рукояткой. Медогонка работала бесшумно, легко разбиралась. Для любительских пасек этот безотказный «медомет» оказался незаменимым. Г. П. Кандратьев писал: «Центробежка Ломакина лучше всех виданных мною выполняет свое назначение. Она чрезвычайно устойчива, легка на ходу, не требует большого места для своего помещения».

Тысячи медогонок Ломакина работали на пасеках России. Они способствовали утверждению рамочного пчеловодства. Его мастерская производила и другое очень нужное оборудование — паровые воскотопки, воскопрессы, почти весь мелкий пасечный инвентарь.

Паровая воскотопка оригинальной конструкции состояла из особого парообразователя с зигзагообразным дном, которое в несколько раз увеличивало площадь нагрева, двойного металлического сосуда, между стенками которого циркулировал пар, и винтоклинового пресса. Этот агрегат обеспечивал максимальный выход первосортного воска.

Усилил Ломакин и традиционный крестьянский клиновой воскопресс; деревянный винт заменил железным, ступу сделал толще и длиннее, подставку посадил на шарниры. Модернизированный пресс стал давить на сырье с силой до двух тысяч пудов.

Пресс Ломакина представлял собой переход от клиновидных прессов к более мощным, винтовым. Однако он считал, что восковое сырье целесообразнее перерабатывать на заводе: там оно обойдется во много раз дешевле, будет сделано гораздо совершеннее, чем в домашних условиях, устранятся потери воска при вытопке. Все восковощинное производство он хотел специализировать и поставить на промышленную основу.

Изготовляемый Ломакиным мелкий инвентарь по технической культуре был превосходным. «Что касается пчеловодного инвентаря, — говорил он о Международной пчеловодной выставке в Париже, — то в этом отношении Россия стоит по экспонатам гораздо выше Франции».

Произведения мастерской Ломакина на Всемирной выставке в Чикаго в 1893 году удостоены медали и почетного диплома. Экспонаты русского изобретателя конкурировали там с произведениями крупнейших американских пчелопромышленников.

У самых истоков технического прогресса русская инженерная мысль значительно опережала техническое состояние пчеловодства многих европейских стран.

Одним из первых в России Ломакин начал производство секционных рамочек и секционного меда, изобрел стеклянные рамочки, считая их верхом совершенства в этом деле. Их изящность, привлекательность, кроме коммерческой стороны, служили, по его убеждению, приобщению людей к меду, пробуждению интереса к пчеловодству.

Поднимался уровень материальной культуры русского пчеловодства.

XIX век был очень плодотворным для пчеловодной науки, распространения новых идей и принципов пчеловодства. Блестящая плеяда пчеловодов-классиков составила славу России. В своих лучших проявлениях — составном рамочном улье, рациональной системе ухода, общественных формах организации, техническом обновлении — пчеловодство России обретало промышленный, товарный характер, конкретные формы, основные положения которого сложатся в новом, XX столетии.