ПИЩА ПЧЕЛ

ПЧЕЛИНЫЕ «ГОСТы»

(Как уберечь мед от порчи? — Заготовка меда и зимний паек пчел. — Рекорды терпеливости. — Почему мед жидкий?)

Основное население улья — пчелы (а летом и трутни) все же вынуждено питаться не «спецмолочком», оказывающим особое воздействие на организм, а более простой растительной пищей — нектаром, пыльцой и изготовленными из них медом и пергой. Поскольку медоносные пчелы зимуют многочисленными семьями (20—30 тысяч особей), им нужны большие запасы корма, причем такого, который может храниться всю зиму. Свои углеводистые и белковые «консервы» — мед и пергу — пчелы готовят строго по «технологии» и складывают в ячейки по 0,5 грамма продукта в каждую. Пчелиные консервы, особенно мед, обладают сильно выраженными противомикробными свойствами.

Пища пчел

Людям об этом известно давно. Древние египтяне помещали в мед усопших фараонов, желая сохранить их нетленными для потомков; в ванне с медом везли на родину в Грецию тело Александра Македонского, погибшего в Индии. В меде хорошо сохраняются и в теплое время такие скоропортящиеся продукты, как мясо, различные овощи и фрукты, правда, стоимость такого консервирования весьма высокая. Способность меда предотвращать распад «нежных», но активных молекул целебных растений широко использовали в средневековой медицине. Большинство мазей и снадобий изготавливали с солидной добавкой меда. И всегда охранной силы меда было достаточно, чтобы на очень долгое время не дать ходу гнилостной и дрожжевой микрофлоре.

В то же время, как свидетельствует опыт приготовления медовой браги, мед легко сбраживается (то есть подвергается воздействию микробов), если его разбавить водой. В чем же причина необыкновенной стойкости меда, способности предотвращать порчу продуктов и потери этих качеств при его избыточном увлажнении?

Конечно, сама по себе исключительно высокая концентрация Сахаров в меде, превышающая 80 процентов, — трудно одолимая преграда для «жадных до сладкого» микроорганизмов. Их, особенно грибов, всегда много в воздухе и у поверхности медовой массы, словно ждущих, когда же, наконец, вода разбавит приятный для них продукт. Натуральный мед им недоступен потому, что в пчелиной «технологии» его изготовления заложено правило: в кратчайший срок убрать из свежепринесенного нектара всю лишнюю влагу. И не только убрать, но и довести до предельно высокой концентрации его основное содержимое — сахара. Об интенсивности этого процесса может судить каждый, кто хоть раз в жизни побывал на пасеке в разгар медосборной деятельности пчел. Напор струи воздуха, вгоняемой в улей сотнями выстроившихся в определенном порядке на летке и полу улья пчел-вентиляторщиц, так велик, что пламя поднесенной к летку спички быстро сбивается и гаснет. Не мудрено — хорошая семья в день может принести полведра, а то и больше нектара, из которых почти третья часть — влага, подлежащая как можно более быстрому удалению из нектара и улья.

Процесс упаривания нектара и вообще его превращения в кондиционированный продукт (мед) должен завершиться в 5 дней. Население улья об этом каким-то образом «информировано», поэтому все малодеятельные и недозагруженные группы пчел, которые, как ни странно, встречаются в каждом улье, вовлекаются в общую безотлагательную работу.

Если каждую заполненную ячейку сравнить с миниатюрной консервной банкой, то можно представить, с какой завидной эффективностью работает «конвейер» пчел: от 2 до 10 тысяч и более полностью запечатанных восковых ячеек-баночек с ярлыком качества — восковой крышечкой забруса сверху — изготовляет семья за сутки. Каждая из них вместит, как уже было сказано, около 0,5 грамма — практически зимнюю норму меда на одну жительницу улья.

Если на зиму остается 20—30 тысяч пчел, то их общий «медовый паек» составит 10—15 килограммов, а с необходимой подстраховкой — раза в 1,5 больше. Примерно столько (18—22 килограмма) и оставляет пчеловод на зиму каждой пчелиной семье в средних широтах нашей страны.

В летнее время процесс заготовки корма, вовлекающий в свою напряженную орбиту все работоспособное население улья, направляет в поле новые и новые отряды, которые с каждым днем трудятся более четко и отлаженно. Семья, как говорят пчеловоды, «врабатывается». Лётные же пчелы, как мы уже выяснили, «обречены», они отдадут все силы сбору меда, порой даже не донеся последнюю ношу до улья, упадут, обессилев, да и запутаются где-нибудь в полевом бурьяне.

Все звенья медового конвейера предельно напряжены, семья вечерами и ночами гудит, как маленькая фабрика, распространяя на десятки метров вокруг себя ароматные волны подогретого нектара, которые шлют наружу пчелы-«кондиционеры». Лишь к утру стихает улей, и маленькие вентиляторщицы обретают небольшую передышку, чтобы через несколько часов, когда начнут возвращаться с поля сборщицы, вновь выстроиться в ряды и продолжать свою работу.

На пасеке во время хорошего взятка — особое, «радостное» гудение пчел. Перед тем как устремиться в поле, они делают один-два круга над пасекой, создавая тот звенящий фон, который безошибочно скажет опытному пчеловоду, что настала главная пора сезона. Растения-медоносы раскрыли свои нектарники, и семья должна не упустить неповторимый момент. За несколько дней она сможет решить судьбу медосбора — столь значителен бывает ежесуточный приток нектара в ульи.

От такого напряжения семья сильно слабеет, но цель достигнута: 2—3 летних поколения не щадя себя скопили надежные запасы корма, которые защитят семью от осенне-зимней бескормицы и позволят ей одолеть полугодовую зимовку.

Зимующих пчел подстерегают многие опасности, но страшнее всего для них плохое качество корма. Долгие месяцы они не вылетают из улья и, питаясь медом, все непереваренные остатки пищи, а также выделяемые в процессе жизнедеятельности вещества должны удерживать внутри своего тела. Законы пчелиной санитарии не позволяют никому из жителей улья, кроме матки, освобождаться от отработанной массы внутри гнезда.

Находясь, мягко говоря, в стесненных обстоятельствах, пчелы и здесь ставят рекорды терпеливости: они способны удерживать в прямой кишке до 50 миллиграммов непереваренных остатков, то есть практически половину массы своего тела, без видимых нарушений жизненных функций.

Несмотря на столь поразительные способности, положение любой пчелы к концу зимовки все равно критическое: она вынуждена потребить за зиму около 0,6—0,7 грамма меда при в 6—7 раз меньшей массе тела. Используя эти данные и выяснив, что в экскрементах, скапливающихся в прямой кишке пчелы, содержится до 80 процентов воды, легко определим допустимый уровень балластных веществ в пище: (0,05•0,02•100)/0,6<2, где 0,05 — максимальная масса экскрементов к концу зимовки (граммов); 0,2 — относительная доля содержания в экскрементах сухого вещества (то есть 20 процентов); 0,6 — количество потребленного меда за зиму (граммов). Результат подсчета показывает, что балластных веществ в пище должно содержаться меньше 2 процентов при норме потребления 0,6 грамма, реально же — еще меньше, поскольку пчела идет в зиму, уже имея 15—20-миллиграммовую нагрузку в прямой кишке. Пчелы укладываются в эти жесткие нормы при условии максимального покоя, защищенности от сырости, ветра, грызунов и прочих неблагоприятных факторов, но самое главное, чтобы качество меда соответствовало бы их «ГОСТу». Другая грозная опасность подстерегает пчел, если они и выполнили требования «ГОСТа» на минимум балласта, — кристаллизация меда. Закристаллизовавшийся в сотах мед в зимующей семье — серьезная угроза ее существованию. Чем же страшна пчелам кристаллизация этого продукта и почему он кристаллизуется? Последний вопрос правильнее было бы сформулировать иначе: как пчелам удается создать жидкий продукт, в котором до 40 процентов прекрасно кристаллизующейся глюкозы, и удерживать его в таком состоянии до полугода и больше? Действительно, мед, запечатанный в сотах, значительно менее подвержен кристаллизации, чем откачанный на медогонке и слитый в бочки и банки. Опять какая-то пчелиная «хитрость»: маленькие умельцы всю зиму и весну питаются жидким медом, а мы уже в сентябре — октябре вынуждены довольствоваться лишь его закристаллизовавшимся подобием. Примерно так воспринимают этот факт многие любители меда и открыто выражают недовольство производителям продукции, другие же, более активные, ищут возможность добыть мед в сотах, ведь он сохраняется жидким так же долго, как и в ульях. Вытряхивание меда из ячеек на медогонке провоцирует более быструю кристаллизацию. В обычном меде, однако, кристаллизуется лишь один сахар — глюкоза. Вся же пчелиная «стратегия» удержания меда в жидком состоянии держится на фруктозе (ее в меде примерно 35 процентов). При обычной температуре она не склонна к кристаллизации и своим присутствием затрудняет встречу молекул глюкозы друг с другом, необходимую для «упаковки» в кристаллическую решетку. >

Лучший натуральный мед - в сотах

Кристаллизации способствует и возникновение зародышевых кристаллов, но пчелы ревностно «оберегают» свой продукт: заливают свежий мед лишь в тщательно вычищенные ячейки, а когда он созреет, тут же закрывают их сверху восковыми крышечками, предохраняющими мед от чрезмерного разжижения или подсыхания. И то, и другое может произойти в осенне-зимнее и ранневесеннее время, поскольку пчелы перестают кондиционировать воздух, а изменение консистенции ведет к образованию микрокристаллов-зародышей. Под крышечкой же мед находится в своем собственном микроклимате и заметно менее склонен к кристаллизации.

Угроза кристаллизации может исходить и от сахарозы. В одних случаях пчеловод по недосмотру перекормит ею семью, а пчелы не успевают ее переработать. В других — семья соберет нектар, в котором сахароза содержится в относительно больших количествах, например в нектаре итальянского сладкого клевера — суллы.

Сахароза легко кристаллизуется и в пересыщенных растворах, но пчелы могут предотвратить беду, так как способны расщеплять сахарозу при помощи фермента инвертазы до глюкозы и фруктозы (схема 1). Последняя, как мы уже говорили, несколько сдерживает «стремление» глюкозы пребывать в форме кристаллов.

Схема 1. Инверсия (расщепление) тростникового сахара (сахарозы) ферментами пчел

Почему же пчелам столь опасна кристаллизация глюкозы в зимнюю пору?

Зимой пчелы далеко не так активны, как летом, когда они, используя лишь секреты своих желез, растворяют не только глюкозу, но и сухой сахарный песок. Пчела зимой, облизав прилипшую к кристаллам глюкозы фруктозу, сбрасывает кристаллы на дно улья. События в целом развиваются очень неблагоприятно для семьи. Усвояемой части меда становится ровно в 2 раза меньше, значит, надо минимум в 2 раза больше вскрыть медовых ячеек и иметь в 2 раза больше запасов корма. Эти условия далеко не всегда соответствуют положению в улье. Семья, кроме того, начинает беспокоиться, потребление корма еще более увеличивается, угрожая переполнением кишечника и болезнью, и круг, замыкаясь, может привести семью к гибели.

Такие кристаллизующиеся в сотах меды, несмотря на принятые пчелами «технологические меры», образуются из нектара определенных медоносов, которые пчеловод должен хорошо знать. К ним относятся: сурепка, дикая редька, рапс (то есть большинство крестоцветных), а также подсолнечник и некоторые другие, не столь важные медоносы. В нектаре всех этих растений повышенное содержание глюкозы, что благоприятствует последующему усвоению в кишечнике, но ставит пчелам «подножку» во время зимовки.

Интересно, что встречаются и противоположные случаи: в нектаре белой акации фруктозы в 2 раза больше, чем глюкозы (М. Баттальини и др., 1973). Мед с белой акации, даже слитый в бочки, может не кристаллизоваться по полгода и больше. Привезенный на продажу, он вводит в заблуждение работников ветеринарно-санитарной экспертизы колхозных рынков. Если несвоевременно закристаллизовавшийся мед опасен для пчел, и пчеловод его должен своевременно заменить на более качественный, то для человека такой мед никакой угрозы не представляет. Наоборот, незакристаллизовавшийся в срок мед вызывает опасение, что он не натуральный, а фальсифицированный. Вот тут белая акация и несколько других медоносов и путают в целом стройную картину.

Потребителю, чтобы приобрести действительно натуральный продукт, приходится быть начеку или полагаться на возрастающую опытность и вооруженность экспертного надзора.

Несмотря на все трудности, пчелы обычно удачно решают задачу создания максимально концентрированного продукта, который гарантирует им выживание в условиях длительной бескормицы. Однако защитная система меда от агрессивной микрофлоры далеко не ограничивается физическими факторами. Практический опыт использования меда в народной медицине, в мумификации, консервировании, наконец, прямые биологические тесты свидетельствуют не только о пассивной самообороне меда, но и об его выраженной антимикробной активности.