НЕКТАР И ЗАЩИТА РАСТЕНИЙ

(Просчеты химиков. — Подножка «союзникам». — Гурманство энтомофагов. — Организация защиты у растений с внецветковыми нектарниками.)

Появление нектара как нового фактора во взаимоотношениях пчел и растений имело очень серьезные последствия для биосферы нашей планеты. Из описанных к настоящему времени примерно 375 тысяч разнообразных представителей флоры большая часть — 250 тысяч видов относится к цветковым растениям. В поддержании их существования на Земле узловым моментом является перекрестное опыление.

Часть из них пользуется услугами ветра, но ветроопыляемые растения расточительны: лишь самая ничтожная доля произведенной ими пыльцы попадает на цветок и дает начало новой завязи.

Безадресная передача пыльцы эффективна лишь при высокой плотности заселения. Действительно, просматривая список ветроопыляемых видов, мы видим, что большинство их занимает очень прочные позиции на земной суше, например береза, тополь.

К ветроопыляемым видам относятся и многие важные для человека культурные растения: пшеница, овес, ячмень, кукуруза. На земле им особенно уютно: высеваемые на громадных площадях, они без труда насыщают пыльцой свое жизненное пространство, обмениваясь необходимой для укрепления потомства генетической информацией.

Другие виды, теснимые преуспевающими соседями, перешли в свое время к использованию более сложных форм перекрестного опыления с участием насекомых-посредников. И сейчас мы наблюдаем за результатом этих совместных действий: неисчислимая армада насекомых вовсю «трудится» на эволюцию цветковых, угощаясь за столь ценную помощь их ответными дарами — пыльцой и нектаром.

Природная селекция, адаптирование к среде стали эффективнее, а мир краше и разнообразнее. Однако явился новый тотальный эволюционный фактор: началась эпоха стремительной эволюции человека, и на полях, лугах и в лесах заметно пооскудело созданное природой видовое разнообразие, замененное точно расчерченными квадратами наших сельскохозяйственных угодий, на которых возделываются лишь ограниченные виды растений.

Насекомые, специализирующиеся на опылении, а также менее разборчивые всеядные не преминули воспользоваться открывшимися возможностями и, стремительно размножившись, стали серьезными конкурентами человека в потреблении выращиваемой им продукции. Царю природы такие непрошенные «нахлебники» явно пришлись не «ко двору», и он, воспользовавшись первыми достижениями цивилизации, объявил им войну всеми доступными средствами. Наиболее сильные химические средства поначалу разрушили позиции безмерно размножившихся фитофагов — пожирателей растений. Урожаи очень возросли, пищи стало больше, и человек почувствовал себя еще увереннее в своих отношениях с природой.

Однако позиции потесненных, но не уничтоженных насекомых-вредителей незаметно вновь усилились. С каждым годом приходилось все чаще обрабатывать один и тот же посев, потом обработки стали терять эффективность: то, что ранее считалось свойственным лишь микроорганизмам (быстрая приспособляемость к токсическим веществам), проявилось в полной мере и у насекомых. Нашему химическому оружию они противопоставили биологическую защиту. Поскольку живой организм очень пластичен и способен к глубоким внутренним перестройкам, равновесие стало неуклонно сдвигаться в сторону защищающихся. Сейчас урожаи еще растут в абсолютных цифрах, но относительный рост потерь превышает относительный рост урожайности, и нам нельзя ждать, когда эта относительность станет абсолютной и урожай будет падать.

Ученые подсчитали, что от всех болезней и вредителей сейчас в мире теряется ежегодно до 1/3 (!) урожая. Каков же выход из создавшегося положения? На какие механизмы опираться человеку, где найти тот путь, который позволит ему надежнее защитить свои поля и начать сотрудничать с природой, а не вызывать ее сопротивление?

Мы видим цветы и плоды — результат длившегося миллионы лет сотрудничества пчел и растений, сами же, если забыть о наших технических достижениях и говорить о творчестве в области живой природы, еще не можем похвалиться большими успехами.

Наш актив — домашние животные и культурные растения, в общем-то они созданы в угоду лишь одному виду (человеку) и не слишком далеко ушли от своих природных форм. Мы не вправе также забыть и о «Красных книгах» природы и тех видах, которые вообще исчезли с лица Земли в результате проявления незапланированных последствий деятельности человека. Неантагонистические отношения, — возможно, будущая форма жизни людей в окружающем мире — заслуживают самого пристального изучения.

Мы вынуждены и здесь отдать должное пчелам: именно интерес к их деятельности, источникам питания позволил приоткрыть одну из наиболее интересных и многообещающих страниц в отношениях между видами. Оказалось, что основная пища пчел — нектар и пыльца — имеет решающее значение и для защиты... самих растений.

Что же показали эти исследования? Столь «разношерстной» армии фитофагов (насекомых, питающихся только растениями), которая ежегодно накатывается на наши поля, никогда не бывает в естественных целинных биоценозах, отличающихся удивительной стабильностью своей флоры и фауны. Размножение фитофагов в естественных условиях регулируется, как и во всех системах, объединенных трофическими (пищевыми) связями, их хищниками — энтомофагами, которые синхронно размножаются соответственно первым: много фитофагов — увеличивается и племя тех, кому они сами служат пищей. Уменьшается число вредителей — падает вслед за ним и число их хищников-энтомофагов.

Беда энтомофагов, а, следовательно, и их союзника — человека — в том, что мы видим, как фитофаги губят поля и сады, но просматриваем решающий момент, как самка энтомофага откладывает смертоносное яичко в тело будущей жертвы — насекомого, которое конкурирует с нами за обладание съедобными продуктами.

Убивая химическим оружием фитофагов, мы убиваем и их вредителей. Ученые знали об этом, но рассчитывали, что те и другие будут гибнуть в равных количествах и равновесие не нарушится. Когда же в присутствии хозяев кто-то поедает будущий урожай на тысячах гектаров полей, вряд ли они станут долго рассуждать, а поспешат взяться за химические средства борьбы.

К сожалению, вскоре открылись незапланированные последствия этой борьбы. Оказалось, что решающий удар по нашим «союзникам» — энтомофагам — мы неосознанно нанесли с двух других сторон.

Прежде всего лишили их кормовой базы. Для этих насекомых кормом служат не только тела их будущих жертв — фитофагов, но и пыльца и нектар цветковых растений.

Нектар — явно предпочитаемая пища почти всех насекомых, включая и хищных. Летная деятельность этих шестиногих требует очень много энергии, основной источник которой — углеводы. В нектаре содержание углеводов (сахаров — глюкозы, фруктозы и сахарозы) достигает в среднем 50%. Это в 5 раз больше, чем в сладких «угощениях» растений, предназначенных млекопитающим и птицам, — спелых фруктах, ягодах, а также арбузах, дынях. Растение, нуждающееся в насекомых-опылителях, и привлекает их столь высококонцентрированной пищей, как нектар.

Интенсивность обмена у насекомых в период их активности гораздо выше, чем у млекопитающих, в том числе в человека. Мы в этом уже могли убедиться, когда оценивали «производственную мощность» пчелиных «фабрик» молочка, меда.

Хищным насекомым в поисках пищи также приходится налетать солидный «километраж». «Горючим» для этого им служит почти исключительно нектар цветковых растений.

Помимо нектара, самки энтомофагов нуждаются и в другом даре цветка — пыльце. Без усиленного потребления этой белковой пищи, содержащей исключительно богатый набор биологически активных веществ, у самок не развиваются фолликулы (яйца), и им нечем поражать безмерно размножившиеся полчища фитофагов.

Таким образом, энтомофаги предстают перед нами то в виде безобидных «вегетарианцев», то истинных хищников — «мясоедов».

Эти тонкости не были учтены на первых порах массовой химизации сельского хозяйства, более того, ввели в правило тщательную уборку с полей и промежуточных полос всех тех растений, которые не связаны с возделываемой монокультурой, чаще всего не медоносной. Самкам полезных шестиногих стало нечем питаться, зато фитофагам — величайшее кормовое раздолье: ведь каждый из них уже хорошо прижился на поле, «подобрав» наиболее подходящую по его вкусу культуру — капусту, картофель, свеклу и другие очень важные для нас растения.

Мало того, мы добиваем наших союзников и в их зимних «ложах», которые они устраивают на участках с кустарниковой и древесной растительностью, где под опавшей листвой можно укрыться от дождя, ветра и мороза. Это и опушки леса, и овраги, и балки, и придорожье, и любые кустарники, и одиноко стоящие деревья, и колки, и заросли бурьяна, и всякие прочие неудобья. То есть опять-таки все то, что подлежит выравниванию, выкорчевыванию и распахиванию. Разумеется, без компенсации.

В случаях, когда энтомофаги обеспечены тем немногим, что им требуется для полноценной жизни — местами для зимовок и растениями-медоносами и пыльценосами, расположенными вблизи сосредоточения фитофагов, деятельность последних подавлена до уровня практической безвредности.

Член-корреспондент ВАСХНИЛ А. Н. Мельниченко, уделивший со своими коллегами много внимания этой проблеме, писал: «Применение ядохимикатов привело к тому, что сейчас, например, в правобережных районах Горьковской области из 17 видов шмелей — опылителей клевера осталось только 6—7. Почти полностью погибли здесь ценнейшие виды диких пчел — опылителей люцерны. Резко уменьшилась численность местных энтомофагов. В то же время полностью сохранились все виды вредных насекомых, а численность ряда этих видов увеличилась» («Пчеловодство», 1980, №4).

Такова картина нашего сражения с насекомыми. А. Н. Мельниченко пишет, что в исследованных хозяйствах Куйбышевской области в период до массового использования ядохимикатов (1934—1944 годы) на каждый гектар полей приходилось до 500 тысяч (!) энтомофагов различных видов, которые надежно подавляли массовое размножение вредителей.

Можно ли уже сейчас в свете закономерностей, открытых, наконец, учеными, отказаться от ядохимикатов вовсе и начать подсевать цветущие растения к полям и создавать зимовники энтомофагам — участки древесной и кустарниковой растительности, надеясь, что проблема будет решена немедленно?

К сожалению, сделать это невозможно — слишком большой ущерб понесла местная, наиболее ценная энтомофауна. Биологическая промышленность освоила, правда, искусственный выпуск нескольких видов энтомофагов, в том числе трихограмм, но эффективность их использования невысока. Даже при выпуске 200 тысяч взрослых трихограмм на гектар посева, пораженного луговым мотыльком, они заражают не более 30 процентов яиц вредителей, так как трихограммы, отличаясь всеядностью, заражают не только мотылька, но и других насекомых, включая полезных.

Только при достаточном видовом разнообразии энтомофагов достигается надежное подавление размножения вредных насекомых, то, что мы видим в не тронутых человеком биоценозах — ковыльных степях, саваннах, прериях. В любом случае без питания пыльцой и нектаром энтомофаги не смогут выполнить свои охранные функции.

Итак, вновь пыльца и нектар.

Особая роль последнего проявляется порой неожиданно. Взять хотя бы тайну внецветковых нектарников. Ими снабжены многие растения (например, вика, хлопок), и пчелы собирают с них массу нектара, не участвуя ни в каком опылении.

«Что за расточительность, — подумает читатель, — ведь растению производство этой сладости тоже обходится недешево?».

Однако исследования показали, что там, где есть источник нектара, всегда вьются и питающиеся им самки энтомофагов. Неужто растение, подкармливая их, привлекает к себе «личную охрану»?

Удивительно! В деле защиты растений решающая роль принадлежит... самому растению.

Человеку следует лишь содействовать этим механизмам и позаботиться о надежных зимних укрытиях и летних «подкормочных» пунктах для своих «союзников». Требуется не столь много усилий: надо продуманно обсеять наши поля цветковыми растениями и оставить вблизи них небольшие участки деревьев и кустарников, которые придадут новую привлекательность сельскохозяйственным пейзажам и заметно повысят медосбор пасек.