Конкурс

Идея провести вечер вопросов и ответов захватила всех. Теперь и учебник по пчеловодству, и подшивка специальных журналов, и другая справочная литература была нарасхват. За лучшие вопросы дед пообещал рамку меда, за самые интересные ответы по полведра.

- Вообще-то не совсем правильно, - высказал сомнение дядя Митя.

- Что ж тут, по-твоему, неправильного? - удивился дед Сашко.

- Да одинаково бы нужно. Чтобы спросить - тоже нужно знать.

- Нужно.

- Ну вот. Сам признаёшь.

- Признаю. Но я еще и то помню, что на вопрос у человека времени сколько хочешь, а на ответ - минуты. По телевизору настоящие знатоки выступают, их по всей стране ищут и отбирают, даже кандидаты наук есть. А у нас кто?

- А что? - с вызовом влез в разговор Минька. - Подумаешь: кандидаты! Я им такие вопросики задам - мозги поплавятся, как подшипники с песочком.

- Ну, ты бы подождал до срока, Минька, - урезонивая внука, посоветовал дед Сашко. - Не зря ж, наверное, говорят: не хвались, на рать едучи.

- Все бы вы наперед высчитывали, как бы не прогадать! А я и тебе, деда, могу задать!

- Ну, давай.

- Давай! Вот скажи: какая птица яиц не несет, но из яиц выводится?

Дед Сашко от неожиданности даже голову вздернул, как лошадь перед неожиданным препятствием.

- Давай, деда, соображай, часы тикают!

- Вот же бесов пацан! Сразу-то оно и не сообразишь.

Все вокруг тоже притихли, пытаясь разгадать Минькину загадку.

А он, выждав минуту, попенял деду:

- Вот так, дед Сашко! А каждый день эту птицу видишь. Дело не в кандидатах, а в соображении.

- О-ой, та то ж наш петух! - вдруг сказала баба Марья и рукой махнула. - А я думаю: что ж там за птица такая?

- Тю, бесовское дело, и правда - петух! - вместе со всеми смеялся дед Сашко.

- Я тозе задам, никто не отгадает, - вылез в общий круг Тимка. - Что мне за это будет?

- О! Еще один кандидат! - засмеялся дядя Митя. - Ну, давай, Тимка! Если не отгадаем, дам порулить.

- На ходу?!

- Ну да.

У Тимки даже дыхание перехватило.

- А я по часам не понимаю, - вдруг вспомнил он. - Вы так долго думать будете.

- Тима, я буду следить, - пообещала Даша и приказала: - Лева, давай часы.

Лева снял электронные - предмет неприкрытой Минькиной зависти - часы, отдал Даше.

- Давай, Тимка, - скомандовала Даша.

- А почему пчела задом не летает?

Общий хохот был ответом Тимке. Тот обиделся, надулся, едва сдерживая слезы.

- Ничего, Тим, ничего, время идет, - успокаивала мальчика Даша, сама с трудом сдерживая смех. - Вот, уже пятьдесят две секунды осталось.

Тимка даже лоб гармошкой собрал, пытаясь сообразить: много это или мало - пятьдесят две секунды.

- А в самом деле, - сказал дядя Митя. - Корова задом ходит, и человек, и зверь. А почему пчела не летает?

- Ну да, давайте думать! - ревниво сказал Минька. - Не зря говорится: один дурак задаст столько вопросов, что сто умных не ответят.

Дед Сашко возразил:

- Не такой уж он и глупый, Тимкин вопрос. - И опять засмеялся: - И в кого они, скажи, пошли такие шустрые?

- Время идет, - напомнила Даша строгим голосом.

- Та идет же, идет... Ну, что, Тимка, твоя взяла: порулишь, как будем домой ехать.

Пожалуй, ничем другим не заставил бы ребят днями напролет корпеть над книжками - золотая стояла пора!

Теперь, когда у деда появились помощники, он не всегда оставался ночевать в лесу. С ним приезжали и ребята, и шумным становился двор, будто вернулась счастливая пора его молодости.

Такого нашествия дедова мастерская не знала сроду: от мастеров повернуться негде.

Костя, как самый опытный, раньше других занял отдельный стол в углу - на нем дед Сашко доводил до кондиции заготовки корпусов, сбивал рамки.

Алеша с Левой разместились на верстаке, по-быстрому расчистив дедовы недельные завалы инструментов, заготовок, стружки и прочей мелочи.

Миньке, как самому несмелому, достался станок. Станина на нем была большая, как и все у деда - с запасом, и Минька расположился вольготно, с удобствами. Сразу же начал строгать, пилить, вгонять с шиком гвозди: шума от него было больше, чем от всех остальных разом. Линейкой он почти не пользовался, угольник щедрым жестом вручил Алеше. Словом - мастер свое дело знает. Он не замечал легкой насмешки старшего брата, как, впрочем, и Костя, увлеченный работой, не замечал жуковатых Минькиных взглядов, в которых было не только лукавство, но и нескрываемое сожаление.

Улей только для непосвященного человека похож на обыкновенный ящик с крышкой. Кажущаяся простота его обманчива. Точность размеров в нем выдерживается до миллиметра. Пазы выбираются самым тщательным образом. Все детали, а их около десятка, должны быть взаимозаменяемыми: при большой работе на пасеке некогда разбираться, от какого улья подкрышник, крышка, корпус или съемное днище - все должно подходить без дополнительной подгонки. Это - первое.

Второе: пчела - строгий контролер, она уже давно ввела свою "госприемку" и "госпроверку" столярных способностей хозяица. Оставь он зазор, скажем, между рамками и подкрышником больше положенного, и она оттянет там вощину, занесет соты медом - и хоть плачь, хоть радуйся. А сделай меньше положенного - опять то же самое: пчела пройти не сможет, значит, приклеит рамки к подкрышнику, в улье нарушится вентиляция, изменится температурный режим, недалеко и до беды. Да и улей станет как бы монолитом, из разборного превратится в неразборный.

Сделай улей чуть уже, и пчела запрополисует рамки к боковинам, не отдерешь. Тоже удовольствия немного.

Наверное, поэтому дед Сашко и дядя Митя в награду за лучший улей выделили солидную плату, в четыре-пять раз превышающую стоимость самого улья, - пчелиную семью. Ведь молодым, как ни ругай их, как ни критикуй, какими кличками ни обзывай, - а им все оставлять в наследство, под их ответственность: и землю, и дом, и природу, и мир.

Чтобы не смущать столяров-мастеров, дед с дядей Митей ушли. Знали: дело это не быстрое, дай бог за день управиться, хотя хозяин мастерской и разрешил его заготовки использовать.

Лева с Алешей то и дело заглядывали в учебник, спорили и соглашались, сомневались и спешили, поглядывая на соперников.

Костя мудрил в своем углу тихо, спокойно. Зато Минька чем дальше, тем больше шумел. Он, в полной уверенности, что приз достанется ему, уже объявил, что тут же устроит свободные торги, то есть распродажу движимого имущества, по-научному - аукцион. Ему, мол, эта семья, как цыгану железные ворота!

Работали до поздней ночи, пока баба Марья не выключила автоматические пробки у счетчика. Утром, забыв про купание и завтрак, Алеша с Левой на самой зорьке первыми заявились в мастерскую.

У Кости стоял на столе почти готовый улей, осталось сбить крышку - самая черновая работа. А у них... Собственно, у них тоже многое уже готово к сборке, время никто не ограничивал - еще не все потеряно. Хотя ребята видели, что с Костей тягаться им явно рано. Он, правда, сказал, что будет участвовать вне конкурса, но им такие подачки не нужны...

И вот наступил вечер. В мастерскую пришли все, даже баба Марья, сняв свою неизменную завеску, будто разом освобождаясь от всех домашних обязанностей, уселась рядом с дедом.

- А что ж Тимка не участвовал? - спросила она.- Хоть бы помощником у кого-нибудь.

Тимка всех опередил с ответом.

- Подумаешь, одна семья, - рассудительно сказал он. - Когда дедушка умрет, он мне всю пасеку оставит.

- Ну-у дурачок!

- Мелешь, что попало.

Даже Даша покачала головой. Только дед Сашко вступился за младшего внука:

- Ну и правильно сказал хлопец! С собой ничего не возьмем, все здесь останется. От меня - пасека, от бабы - скрыня. Девчатам на память будет. Там у бабы кой-чего есть, если потрясти.

Легкое облачко неловкости и грусти набежало, заслонило на минуту солнце и побежало себе дальше. Молодые долго грустить еще не научились, старики же за долгие годы жизни свыклись с мыслью, что всякая дорога имеет начало и конец...

Первым осматривали улей Кости. Не покрашенный еще, он радовал взгляд свежим чистым деревом, тщательной отделкой. Дед промерял его вдоль и поперек, под конец поставил корпус на "модло" - специальное приспособление для проверки углов - нигде мастер не перекосил.

- Ну, принимаем работу? - все же для видимости общего согласия спросил он. - Размеры выдержал, как отделал - сами видите.

- Молодец, - за всех ответила баба Марья. - Ну, да это ж у него не первый. Умеет.

Потом свой улей выставил Лева. Дед и его так же тщательно промерял, иногда подергивая досадливо усом, но вслух не высказываясь.

- Ну что ты его обнюхиваешь? - не выдержала баба Марья. - Чи не бачишь, что старался хлопчик?! Ото сажай в его улик пчел, и нехай он их до дому везет.

- Чтой-то ты дюже щедрая, баба. Так я всех пчел раздам.

- Ниче, останутся и тебе. Нам хватит, - стояла на своем баба Марья.

- Так еще Алешка есть и Минька. Может, у них и проверять не нужно?

- Проверь, раз договорились, и Алешке дай.

- А Миньке?

- А ему зачем они? Та у него и терпежу не хватит. Небось дурака два дня валял!

- Ба, ты чего на меня так? Хоть бы глянула, а потом, - обиделся Минька. - Если так, я могу вообще в вашем конкурсе не участвовать!

- Ладно, давай твой. Не волнуйся, каждый свое получит, - сказал дед Сашко.

- Вот, пожалуйста, - Минька сдернул ряднину, которой, как памятник перед открытием, был накрыт улей. - Можете проверять.

На мгновение стало тихо: улей на внешний вид был ничем не хуже Костиного. Этого никто не ожидал. Алеша, до которого очередь еще не дошла, посмотрел на свой: уж как старался, каждую досточку вылизывал, даже шкуркой под конец прошелся, а вид все равно какой-то неуверенный, ненастоящий. У Миньки же...

- Ну-ка, ну-ка, - обходя улей вокруг, приговаривал дед Сашко. - Глянем-поглянем, что тут за зверь стоит.

Дядя Митя тоже подошел, снял крышку, провел шершавой, как рашпиль, ладонью по стенкам улья, глянул на деда.

- Мерять я не буду, и так видно, что сделано на совесть.

- Ой, Ми-и-инька, - протянула Тоня и тоже потрогала улей. - Никак за ум взялся?

- Ну так что, проверим? - спросил дядя Митя и поставил корпус на "модло". - Гляди-ка, точно: ни косины, ни зазоров. - Потом взял подкрышник, повертел, повертел, надел на корпус. - Опять точно, как там и был. Прямо чудеса.

- И чего его вертеть? - не выдержал Минька. - Ясное дело: у меня конкурентов нет! Семья моя. Объявляю аукцион: семьдесят пять рэ! Кто больше?

- А я вот все удивляюсь: как это ты умудрился? - бормотал дед Сашко, приглядываясь к улью.

- И чему тут удивляться? Я еще и не так могу, дед Сашко.

- Не так - это ты точно сказал. Ты ж только глянь, Митрий, опытная рука чувствуется. И главное, все мои секреты разгадал. Прямо, если б не сказали, что это Минькина работа, так улей бы за свой посчитал.

Тут и Костя, который с самого начала все понял, не выдержал:

- Эх ты, аферист! Хоть бы дерево подновил.

- Как это? - не понял Минька. И тут только догадались ребята.

- Готовый взял! Дедушкин! - завопил Лева. - Ну и жук! Ну и Минька!

- Дисквалифицировать! До конца сезона! - поддержал его Алешка.

- А смекалка? - возопил в ответ Минька. - Согласен на желтую карточку.

Баба Марья только головой покачала:

- Ото я так и знала, что Минька что-нибудь придумает. Ну чисто цыганская детина.

В конце концов решили так: семью посадить в Костин улей - лучший, а Леве и Алеше в ближайшие же дни сделать нуклеусы-отводки. А там-как захотят: хоть в город заберут, хоть здесь оставят зимовать. Будет причина на следующее лето пораньше да надольше приехать.

Миньку за нахальство и "находчивость" решили наказать строго.

- Через день нам череду пасти, - кстати вспомнил дед Сашко, - вот ты, мастер, и погонишь коров. Там oособый талант не требуется: ноги на плечи - и пошел!

- А у меня послезавтра живот заболит! - с ходу, не подумав, ляпнул Минька.

- Вот только попробуй, - серьезно и строго, уже не шутя, сказал дядя Митя, и все поняли, что участь бедного Миньки решена окончательно и бесповоротно.

И тут в разговор вступил Лева:

- А можно и мы погоним? Я, например, никогда не нас коров. Можно, дедушка? Дед Сашко только хмыкнул.

- Да ради бога! Можно сразу две очереди отбыть.

- Ото б гарно было, - ожила и баба Марья. - А то как подходит череда, прямо караул кричи. Нам с дедом морока: кого-сь шукай, проси. А счас люди балованные, за десятку в день не соглашаются. А вам бы я и вареников наварила, и сыру б зробила, и чего б только ни заказали - все б было.

- Только вставать в три утра, - лукаво напомнила Тоня. - И до вечера. На целый день.

- А ты не пужай, не пужай, сама с ними будешь, - пообещала баба Марья.

- А я не боюсь и не пугаю. Просто говорю, чтобы знали.

Июль пришел хмурый, будто был не макушкой лета, а первым осенним месяцем: задождило уныло и надолго. Тучи обложили хутор, будто взяли в глухую осаду. Мир сузился до двора и огорода, даже речка - потемневшая, суровая, холодная - опустела. Казалось, в июле наступила осень. Теперь и дни стали не по-летнему короткими: светало поздно и неохотно, в туманах и мороси, вечерело рано и тоже как-то вяло, неохотно: еще и солнце угадывалось на западной крутизне неба, за тучами, бесприютной сиротой, а на земле все мрачнело, уходило в себя, предчувствуя долгую невеселую ночь.

Стоял посреди двора, как лошадь перед дальней дорогой, укрытый брезентом дедов мотоцикл полузабытой марки "К-125".

- Мы с ним, считай, ровесники, - шутил, бывало, дед Сашко, навьючивая сумки, ящики, а то и бидон четырехведерный, в довершение же всего и сам взгромождаясь сверху. - Он у меня навроде ишака: чем больше навалишь, тем смирней делается, только ростом ниже становится, хотя железо, вроде, гнуться и не должно.

Ребята беспокоились: пасека осталась без присмотра. Дед же только рукой беспечно махал, а однажды всерьез сказал:

- Ото и видно, что не наши вы хлопцы. Нет, чтобы за сено побеспокоиться - погниет к чертовой матери по такой погоде, так они за пасеку. Что ей сделается? Потеплеет - опять полетят. А так: за шиворот ни одной не течет, нехай себе помощников ростят!

Ребята теперь иногда на целый день уходили из дома-то в свой музей, где ткали разноцветные из дранок половики на бабином верстаке, пряли шерсть и вязали под руководством Тони настоящие носки, а то в "спортзал" - отремонтированный Генкиной командой сарай. Они вскопали в нем пол, выгребли грудки, наносили песка, а сверху прикрыли старым лантухом. Даша запротестовала:

- Как вам не стыдно, это же приготовили укрыть зерно! Мне Тоня сказала.

- Много твоя Тоня понимает! - фыркнул в ответ Рыба. - Счас на хутор и зерно не возят. Ток запасной. Потребуется брезент - отдадим. Или мы сами не понимаем?

Лева показывал самые простые приемы, чтобы разучить их, но Генкина команда такой методики не признавала и не приняла.

- Скушно, - говорили они в ответ. - Ты нам покажи, как бороться.

- Но сначала нужно освоить стойку, научиться падать, а тогда...

- Ха-ха! Падать! Падать мы и без тебя умеем. Ты нам секретные приемы показывай!

- Да нет никаких секретных приемов.

- Ага! Води Дуньку за нос!

Про себя же решили, что Левка сам еще молодой и зеленый, вот ему секретных приемов пока и не показали. Судили просто: раз "оборона без оружия", то должны быть такие приемы, против которых и с оружием делать нечего.

Но все же авторитет его пока держался: один на один никто, даже Костя, не мог одолеть Леву.

У Даши оказался только один верный ученик - Тимка.

А вечером они садились за книги, готовились к предстоящему конкурсу. Его назначили на ближайший выходной - ждали дядю Митю.

И этот день наступил.

- Ну-с, братцы-кролики, как это там: один сказал - начнем, другой сказал - приступим? - Дядя Митя сидел за столом в непривычной белой рубахе, побритый, будто на праздник явился.

Дед Сашко себе не изменил: та же путаная борода, пиджак секретного возраста, бурые, с узловатыми жилами, с отставшей кожей руки на столе будто напоказ. Только глаза с лукавинкой, добрые.

Рядом с ним на лавке, прикрытые рушником, отборные рамки - призы.

Бабка Марья за стол не села, хотя и ее приглашали "в президиум".

- Тю на вас! Та я сроду в ем не сидела!

- От и попробуй, - шутил дед. - Не зря ж иные-прочие из кожи лезут, чтобы в него попасть. Может, тут оно и сидеть слаще...

- Та чи вам подушку подложили? - не сдалась ба-ба Марья и осталась "с народом".

На середине стола подвесили большие дедовы карманные часы с секундной стрелкой - засекать время. Дядя Митя достал "шпаргалку" - замызганный в кармане блокнот. Ручку и школьную тетрадку положили перед ним заранее. Все было готово к началу. И тут в сенях стукнула дверь, кто-то затопал, сбивая грязь.

- Женька гуркотит, - определил на слух дед Сашко. - Ну, президиуму повезло - совсем посторонний человек. Теперь будет полная объективность.

Нежданный гость вошел, поздоровался общим кивком, стянул у порога резиновые сапоги.

- Вот зарядил, будь он неладный! Не зря говорят: "Дождь идет не когда просят, а когда косят". Только подготовил пасеку - и на тебе!

- Успеешь, - утешил его дед Сашко. - Место мы тебе оставили. Костя прикидывал, кого куда.

- Костя? - дядя Женя покрутил головой. - Сурьезный хлопец, такого и на козе не объедешь.

- Садись, Женька, сюда, - показал дядя Митя слева от себя.

- А вы чего это за столом, как народные заседатели?

- Да вот пряники делить будем, - усмехнулся дядя Митя. - Видишь, сколько претендентов?

- Интересно девки пляшут: пляшут и поют!

- То-то, что поют. Счас глянем, как они у нас запоют. - Дед Сашко подождал, пока дядя Женя займет свое место и, ничего не объясняя ему, сказал: - Первый вопрос на разминку. - Он вытащил из-под рушника полурамку, поставил перед собой. - Это, значит, пряник за правильный ответ. Ты, Костя, молчи, это не про тебя. А вам всем вопрос: что такое язык? - и глянул на часы.

- Батя, ты им две минуты на первый раз дай, - посоветовал дядя Митя.

- Ладно, нехай две кумекают.

- А можно не отвечать, а только показать? - вылез вперед Минька.

- Только без баловства, - строго сказал дядя Митя.

- А у меня есть предложение, - как на уроке, встал со своего места Лева.

- Ну, давай твое предложение, - разрешил дед Сашко.

- Нужно так: первую минуту мы думаем молча, то есть индивидуально и, значит, пряник ваш может заработать кто-то один. Но если ответа не будет, тогда вторую минуту мы можем вместе искать ответ, обсуждать. И тогда пряник тоже будет общий.

- Ну что ж, резонно, - сказал дядя Митя. - Как, принимаем?

Дед Сашко кивнул. А дядя Женя, только теперь поняв, куда он попал, азартно потер руки.

- Ну, раз так, тогда берегитесь: я вам тоже задам пару вопросиков! - пообещал он.

- Ну, так как насчет языка? - напомнил дед Сашко. В комнате установилась тишина. Первым не вытерпел Лева:

- Где-то ж мне встречался этот язык!

- А я знаю, - вдруг сказал Тимка, встал, подошел к столу и потянулся за полурамкой.

- Ты чего? - удивленно спросил дед Сашко.

- Я знаю. Давайте мед.

- Так ты ж вначале скажи, мы посмотрим: если правильно - отдадим, если нет - только облизнешься, внучок.

- Это когда без рамки пчелы делают и к потолку цепляют.

- И откуда ж ты это знаешь? - удивился дядя Женя.

- А один раз дедушка забыл рамку на место поставить, а они сами и сделали. Деда это языком назвал, - ответил Тимка и спросил: - Ну, правильно?

Вместо ответа дед Сашко протянул ему полурамку. А Костя негромко пояснил мало что понявшим "знатокам":

- Если в улье есть свободное место и если идет хороший взяток, то пчелы могут отстроить соты и сами, без вощины и рамки. Такой сот называется "языком", потому что по форме он действительно напоминает настоящий язык.

- Коротко и ясно, - усмехнулся Минька. - А полурамка-то - тю-тю.

- Шевелите мозгами, чтобы не было "тю-тю", - заметил дядя Митя и объявил второй вопрос: - В каком углу у пчел зимний туалет?

- Ну, это ж элементарно просто, - первым сказал Алеша.

- Давай, отвечай, - разрешил дед Сашко.

- Мед усваивается на девяносто семь процентов. Зимой, вообще - в холодную погоду, пчелы собираются на нескольких рамках в клуб, чтобы поддерживать нужную температуру. В этом состоянии все процессы в организме заметно замедляются, потребление пищи сокращается, потому-то и терпят до весны или до первого теплого дня даже среди зимы, чтобы вылететь на облет и опорожнить кишечник. Он так и называется - очистительный облет.

- Какая минимальная температура должна быть яри облете и для создания клуба? - спросил дядя Женя.

- Для создания клуба - около восьми градусов, а для облета - не менее четырнадцати. Но я еще не закончил. Это всё - при качественном корме и спокойной зимовке. А если мед некачественный или пчел чем-то сильно потревожить, тогда семья может опоноситься и погибнуть. Если коротко, ответ такой: в улье туалета нет.

- В общем, правильно, - начал дед Сашко.

- А у меня уточняющий вопрос, - сказал дядя Митя.- Основной вопрос был в самом деле элементарным. Я его и задал для того, чтобы потом задать дополнительный. Значит, так: ты сказал, что жизнедеятельность в организме замедляется. Правильно. А почему?

Алеша задумался, потом не очень уверенно сказал:

- Ну-у, так многие животные и насекомые приспособились.

- Анабиоз, - тихонько подсказала сзади Даша.

- Такое состояние называется анабиозом.

- Ничего подобного! Пчела в спячку не впадает, - не согласился дядя Митя.

- Вообще, зимнее поколение пчел отличается от весеннего и летнего даже физиологически. В теле откладываются резервные азотистые вещества, запасы жира.

- Та-ак, ближе к истине. Дальше.

- Дальше... - Алеша пожал плечами. - Да все вроде сказал...

- Ну, а насчет воздуха ничего не хочешь добавить?

- Да! Совсем забыл: в улье, точней - в клубе содержание углекислого газа повышается в сто с лишним раз по сравнению с обычным воздухом.

- Во-от, - довольно сказал дядя Митя. - В основном теперь все про туалет. Пишу тебе одно очко. Как пять наберется - рамку получишь. А кто будет подсказывать,- он с усмешкой глянул на Дашу, - тому завтра за шиворот пчелу пущу. Теперь третий вопрос...

- Я задам, - перебил его дядя Женя. - А скажите-ка мне, почему пчеловоды дымарь придумали? Если полно ответите - целый отводок дам. Вопрос серьезный, на соображение. И обратите внимание: я сказал не зачем, а почему.

В первую минуту было тихо. Только баба Марья вздохнула и жалостливо покачала головой.

- Всё, можно обсуждать всем вместе, - разрешил дед Сашко, глядя на часы.

Ребята заговорили разом, и все они обращались к Косте, не сговариваясь, признав его капитаном команды.

- Чтобы не жалили...

- Козе понятно, чтобы не жалили. Они дыма боятся и сразу уползают в улей.

- А почему они боятся?

- Так вопрос не ставили. Почему ты в лес боишься ночью ходить или на кладбище? Боятся, и всё!

- Нет, нет, на этот вопрос нужно ответить. Зачем дымарь - ясно: чтобы дым всегда был наготове, так сказать, под рукой. А вот почему они его боятся...

- И почему уползают...

Костя покивал, поддерживая своих подопечных.

- Пока все правильно. Уползают, чтобы мед набрать. А почему боятся...

- Всё, братцы-кролики, время вышло, - объявил дед Сашко. - Кто будет отвечать?

- Ой, наш дедушка как настоящий ведущий! - воскликнула Тоня.

- Ага! Только жилетки не хватает, - поддел Минька. На что дед Сашко погрозил ему пальцем:

- Ты, Минька, не думай, я все-о видел: при обсуждении ты и рот не открыл.

- Мой звездный час еще впереди.

- Ну, хватит вам, - остановил перепалку дядя Митя. - Связался старый с малым. Отвечайте или поражение.

- Костя... Костя... - разом назвали ребята одно имя. Костя встал, немного помолчал, собираясь с духом, и начал неожиданно для всех:

- Я предлагаю по условиям конкурса за этот вопрос присудить рамку меда дяде Жене.

- Только начало, а ты уже! И потом, это наше дело.

- Нет, вопрос мы будем оценивать, деда, - не согласился Костя. - А ответы - вы. Значит, так: пчела - издревле лесной житель. Поэтому запах дыма для нее означает только одно - смертельную угрозу. Дым - это пожар. А пожар - гибель гнезда, потому что гнезда были в дуплах деревьев. Поэтому, услышав запах дыма, пчела спешила набрать в зобик побольше меда, чтобы лететь в безопасное место. Это действие со временем стало инстинктом. Потому-то пчеловоды и придумали дымарь.

- Ну что ж, Костя, правильно, - сказал дядя Женя.

- Ура! Мо-ло-дец! - завопили все, обнимая Костю совсем как заправские знатоки.

Даже баба Марья заулыбалась. Но дядя Женя, выждав тишину, продолжал:

- Однако я не могу сказать, что ответ полный. Это только первая часть ответа.

Костя удивленно и несколько озадаченно посмотрел на него. Притихла и команда.

- Если уж на то пошло: зачем нужно окуривать? - Чтобы не жалили.

- Ну-у...

- Не понял, - признался Костя.

- Ну так а почему они не жалят? Ты ж на это не ответил.

- Так они же уползают в улей, вам же сказали! - не удержалась Тоня. - Ну, дядя Женя, всегда вы придираетесь!

- Если не хочешь, чтобы жалили - не лезь. А если нужно лезть и не хочешь, чтобы жалили - тогда окуриваешь. Так? Костя кивнул.

- Вот я и добиваюсь: почему они не жалят?

- Действительно, а почему? - следом за ним повторил Костя.

Опять стало тихо. Знатоки лихорадочно искали выход.

- Так, не ответили, значит? - с сожалением спросил дед Сашко.

- Дай ты им подумать еще, - попросил дядя Женя. - Вопрос-то с закавыкой. Я даже еще один задам, может, подскажет ответ. Вот вы знаете, что рой почти* не жалит. Тот же вопрос: почему? Подсказываю: причина одна и ответ одинаковый.

- То что-то ты не то говоришь, Женька, - вдруг вмешалась баба Марья. - Один раз моего пасечника рой так отделал - полдня лежал.

- Когда это было, чтобы я полдня лежал? - вскинулся дед Сашко. - Такое выдумает!

- А вспомни, вспомни: я тебя еще за руку вела, как слепого по чужой дороге.

- А-а, дедушка, оказывается, и вы не всегда таким; смелым были!

- О чем я вам все время и толкую, - тут же нашелся дед Сашко. - Поначалу оно всем круто кажется, а потом обвыкнешься та и ничего. Только вы мне памороки не забивайте, вы ответ ищите.

Ребята, получив дополнительный вопрос, опять начали сообща искать ответ. Вариантов было много, но на. все Костя только коротко качал головой.

- Стоп! Нужно идти с самого начала, - сказал Лева. - Как пчела жалит?

- Какая разница?! - воскликнул Минька. - Важен: результат, и время идет...

- Нет, нет, Лева прав, - поддержал Костя. - Именно: с самого начала. Именно: как. Она держится передними ножками, сгибается почти пополам и вгоняет жало.

- Так, может, она наелась и согнуться не может? - неуверенно спросила Даша и улыбнулась, будто заранее извиняясь за столь несерьезное предположение.

- А что? Ребята, в этом что-то есть, - поддержал ее Лева.

Костя тоже в нерешительности почесал затылок:

- Пожалуй, за неимением лучшего... Слышали? - он глянул на дядю Женю. - Другой версии нет.

- От же бесовские хлопцы - увели отводок! Ну, молодцы. Молодцы!

- Хороший вопрос был, - поддержал и дядя Митя. - Это верно: и окуренные пчелы, и роевые почти не жалят. Но если неумеха раздразнит - на орехи получит сразу. Ну, задавать еще один? - спросил дед Сашко.

- Вообще-то, отводок - это дополнительная премия, - вдруг сказал Минька. - А положенные две рамки или даже полведра нам бы нужно тоже присудить.

- Правильно, - поддержали ребята. - Дядя Женя от себя лично установил, это не в счет.

- Ну, вообще-то да, - принимая игру, согласился дед Сашко. - Придется выделить, - и достал из-под рушника две рамки.

- Предлагаю Миньку назначить коммерческим директором...

- Скорее, коммерческим посредником, - поправила Алешу Даша. - Освободив от остальных обязанностей.

- За ним два сторожа нужно, - предупредил Костя. - Чтобы круглосуточно глаз не спускали.

- Поклеп! Готов представить отчет в трех экземплярах!

- Ну, пустили козла в огород... Ладно, дело ваше. А у нас вопрос такой, - дед Сашко заглянул в блокнот. - Что такое трутовка и как от нее избавиться? Косте можно и промолчать.

Пока шумели страсти, Тимка по-хозяйски распорядился своей добычей. Он принес из погреба глечик холодного молока, взял у бабы Марьи самую большую эмалированную тарелку, кусочком проволоки нарезал соты на большие янтарные куски. Дед не пожадничал, рамку выделил из лучших. Потом начал собирать по дому кружки и стаканы. Разлил молоко - и все это молча, деловито, не спрашивая разрешения, будто каждый день тем и занимался, что принимал гостей и готовил для них угощение.

А конкурс между тем продолжался. На вопрос отвечал Лева.

- Трутовка - это обычная пчела. Если вдруг погибнет матка, а в улье не окажется одно-, двухдневного засева, чтобы заложить маточники, то семья может постепенно погибнуть. Нужно срочно или подсадить матку, или поставить рамку с засевом. Но если пчеловод вовремя не вмешается, тогда в улье появляется одна или несколько трутовок. Это, как я уже сказал, обыкновенная рабочая пчела, которая начинает сеять. Но из ее засева выводятся только трутни, поэтому она так и называется - трутовка. Найти ее очень трудно, практически невозможно. Если в улье есть трутовка, тогда матку подсадить невозможно, пчелы ее не принимают. Как с ней бороться? Семью с трутовками и рядом с ней стоящую обычную семью, желательно посильней, рано утром меняют местами. Матку оставляют на месте, то есть переносят в улей с трутовками, но заключают в специальную коробочку, чтобы чужие пчелы ее не убили. Когда пчелы вылетят в поле, а потом вернутся, то вернутся они на свое место, то есть в чужой улей. Обнаружив свою матку в клеточке, они сразу отыщут и убьют самозванок. После этого матку можно будет выпустить, а бывшей нормальной семье или подсадить плодную матку, или поставить рамку с расплодом, чтобы она заложила маточники.

- Ну, Лева, молодец! - похвалил дед Сашко. - Для полноты ответа еще спрошу: как узнать, что в семье появилась трутовка?

- Трутовка откладывает в ячейку по несколько яичек сразу, а матка так никогда не делает.

- И еще: любая ли пчела может стать трутовкой?

- Наверное, да. Но чаще других становятся пчелы из "свиты" прежней матки. Потому что они продолжают вырабатывать маточкино молочко, а расходовать им его некуда. Поэтому у них и появляется способность откладывать яички. Только они неоплодотворенные, потому из них только трутни и выводятся.

- Совсем молодец. Держи рамку.

- Батя, так мы весь запас раздадим.

- Ну так что ж? Заслужил - получи. Я так понимаю.

Дядя Женя наконец-то дождался своей очереди.

- А вот почему пчела одна не живет? - спросил он.

- О, это долго, - запротестовали ребята. - Нужно про всю пчелиную жизнь рассказывать. И вечера не хватит.

- Ничего подобного. Пять-шесть слов, и ответ будет полным и понятным.

- Вообще - не честно! - заявил вдруг Минька.

- Что тебе не так? - спросил дед Сашко.

- У знатоков клуб есть, они к нему за помощью иногда обращаются, а у нас одна баба Марья, да и та уже куняет. Не вынесла наших умных разговоров.

- Вы хвостами не вертите: есть вопрос - давай ответ или сдавайтесь.

- Вот дядя Женя какой, - сказала Даша. - А мы тут слышали, что кто-то когда-то где-то к пчелам в рукавицах ходил...

- Было, но прошло.

- Хватит вам, - остановил шутников дядя Митя. - Давайте думать.

- Но мы ж сказали: это долгая песня, на весь вечер.

- Четыре слова, - заявил им дядя Женя. - Четыре слова на ответ.

- Тогда сдаемся. Говорите, - сказал Костя.

- Э, нет. Давайте по-деловому: вы ответили - вам рамка. Не смогли - возвращайте тому, кто вопрос задал. А то получается игра в одни ворота.

- Вообще-то, резонно, - вздохнул Лева.

- Склад закрыт на переучет, - объявил Минька, сгребая рамки и оглядываясь, куда бежать. - Между прочим, Тимка и тот умней нас: он свой пряник уже в дело пустил.

- А у тебя на всех хватит? - спросила Даша, принимая от младшего братишки кружку с молоком и кусок сота.

- Я аз до ста считать умею, - обиделся Тимка.

- Ну, молодец! - обняла его Даша.

Тимка увернулся: вот еще, не хватало при всех обниматься. Но все же недовольству своему особо проявиться не дал: Дашу он попросту боготворил и обидеть ее не мог.

- Ладно, дядь Жень, согласны.

- Ну, пожалуйста: у пчел существует разделение труда. Или обязанностей. Вот и весь ответ. Подумайте - согласитесь.

- Да-а, не дотямили, - огорченно признался Костя и велел Миньке: - Верни одну рамку.

Тот будто не слышал. За столом засмеялись.

- О, смеются. Весело им: маленьких подужали. Меда они никогда не пробовали, - забормотал он, перебирая рамки - не отдать бы лучшей.

- Вообще-то, в самый раз бы перекурить, - начал выбираться из-за стола дед Сашко.

- Та брось ты свою цигарку! Лучше молока выпей, с людьми за столом посиди. Глянь, как хорошо: собрались все, полная хата людей, а тебе - курить приспичило.

Дед Сашко махнул рукой и остался на месте. Ребята перебрались за стол. Пока рассаживались, пока Тимка, никого не допуская себе в помощники, раздавал угощение, Минька из-под руки отца стянул блокнот, под столом, на коленях, раскрыл его, прочитал крупным почерком написанные вопросы, до которых еще не дошла очередь. Ответов в блокноте не было. Так же незаметно он подложил блокнот на место.

- Что, облизнулся? - вдруг громко и весело спросил дядя Женя, не глядя на Миньку.

Все притихли, не понимая, к кому обращен вопрос. Но он и не ожидал ответа, а приобнял за плечи сидящего рядом Алешу:

- Никогда б не подумал, что городские так быстро нахватаются. Вот что значит личный интерес. Вы только носы не задирайте, узнали самые что ни на есть верхушки, а чтобы стать настоящим пчеловодом, тут одной теории мало.

- Та они и за дело берутся, - вступился за своих помощников дед Сашко. - Что есть, то есть - не отнимешь.

- Хорошо, что берутся, правильно. Будьте у деда с бабой до осени, а на будущий год пораньше приезжайте. Вам теперь есть, о ком заботиться. Правильно говорю?

Алеша и Лева согласно кивнули. Баба Марья вдруг всплеснула руками:

- И чего это я сижу, как в гостях? У самой в хате гости, а я расселась и сижу. Жду чегой-то. Зараз я вам сметанки подам. Девчата пампушек напекли. С медом еще так пойдут.

Она подхватилась со стула, заспешила к печке, но Тоня ее опередила.

- Сидите, бабушка, мы сами управимся. Отдыхайте.

- Та для меня ж ото и отдых - вас угостить. Так не люблю, когда за столом один дед сидит. Не глядела б на него!

- Ото тебе! - засмеялся дед Сашко. - А я-то думал, старый, что она меня тут ждет, выглядает.

- Та и жду, куда ж тебя денешь, - призналась баба Марья. - А от так-то лучше. И правду Женька сказал: не опешили б вы до дому. Что в городе делать? Залезут на эти этажи, как в скворешники, и сидят. А у нас тут добро.

- Да мы пока и не уезжаем, - обняла ее Даша. - Еще почти целое лето впереди.

- Ну и слава богу. Живите. И мы с дедом около вас будем. Мы ж вам, что знаем, и покажем, и расскажем. А и когда посваримся, так то не беда - для пользы. Обижаться нечего, нас же тоже когда-то учили. Так оно и ведется.

- Ну ты, бабо, чтой-то разошлась. Или намолчалась, что уже терпежу нету?

- А то не намолчалась?! Куда оно гоже, так жить: вы там сами себе, а мы тут, как бурьян в поле, - одни. А у нас тут куда добро! Своя земля кругом, чи она курорта того хуже?

И столько в голосе бабы Марьи было обиды и недоумения, что дядя Митя только крякнул и отвел взгляд в сторону. Подумалось ли ему, что, может статься, и его такая судьба на старости ждет? Или только сейчас до конца понял, как печальна неустроенная, одинокая старость?

А внуки и внучки оставили на блюдцах чистым янтарем истекающие соты, окружили бабу Марью, неумело, искренне утешали ее.

- Ну ладно, братцы-кролики, соловья баснями не кормят, - дед Сашко покусывал ус. - Давайте перекусим, чем бог послал, да и займемся делом. Вопросов впереди еще хватит...